Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 107 – Таня Драго

— Нам нужно поговорить, — объявил Анмир, влетая в комнату с видом генерала, который только что получил известие о вражеском наступлении.

Я подняла глаза от своих мучительных расчётов и посмотрела на бывшего мужа. Его волосы были растрёпаны, на лице читалось какое-то лихорадочное возбуждение, а дышал он так, словно пробежал от города до нашего дома без остановки.

— О чём? — спросила я настороженно, отложив перо и приготовившись к худшему. Когда Анмир появлялся с таким выражением лица, обычно это означало либо крупные неприятности, либо очередную его “гениальную” идею, что, по сути, было одним и тем же.

— О нашем сыне, — он подошёл к моему столу и оперся на него руками, наклонившись ко мне. — Я знаю, что произошло сегодня у Бертрана.

Я удивилась.

Илиран вернулся домой мрачнее грозовой тучи, буркнул что-то невразумительное о “сложных переговорах” и заперся в своей комнате. Попытки выяснить подробности разбились о стену подростковой (хотя ему уже двадцать четыре!) гордости.

— Илиран рассказал тебе? — спросила я с недоверием.

— Нет, — Анмир отвёл взгляд, и я увидела в его глазах что-то похожее на вину. — Он слишком горд, чтобы признать поражение. Я… следил за ним.

— Что?! — я подскочила со стула так резко, что опрокинула чернильницу. К счастью, она была почти пустая, но несколько капель всё же украсили мои бесценные расчёты. — Анмир! Как ты мог?! Это его личное дело!

— Я боялся, что Бертран может унизить его, — быстро заговорил бывший муж, видя мой гнев. — Хотел быть рядом, если понадобится поддержка. Ты же знаешь, какой у Бертрана язык…

Эта неожиданная забота о сыне застала меня врасплох.

Анмир, который годами практически игнорировал Илирана, вдруг превратился в заботливого отца? Что с ним произошло?

— И что ты предлагаешь? — спросила я, промокая чернильные кляксы тряпкой и пытаясь понять, что за игру он ведёт.

— Помоги мне не разрушить счастье нашего сына, — сказал он с такой искренностью, что я чуть не выронила тряпку от удивления.

— Как я могу помочь? — я села обратно в кресло, чувствуя себя актрисой, которая забыла свои слова. — Бертран ненавидит нашу семью из-за тебя. Из-за твоих… деловых методов.

— Именно, — кивнул Анмир. — Из-за меня, не из-за Илирана. Я должен исправить это.

Я пристально посмотрела на бывшего мужа, пытаясь понять, не сошёл ли он с ума. Анмир, предлагающий исправить свои ошибки? Это было примерно так же вероятно, как увидеть летающую корову.

— Что ты задумал? — спросила я подозрительно.

— Я хочу встретиться с Бертраном, — объявил он торжественно. — Извиниться за прошлое. Возможно, загладить вину.

Я уставилась на него, моргая, как сова на ярком свету. Потом медленно потёрла уши, проверяя, не заложило ли их.

— Ты? — переспросила я. — Извиниться? Признать свою вину?

— Я изменился, Телиана, — сказал он тихо, и в его голосе звучало что-то новое — смирение? — Возможно, слишком поздно, но… я понял цену своей гордости.

В комнате повисла тишина.

Мы смотрели друг на друга, и я пыталась понять, не разыгрывает ли он очередной спектакль. Но в его глазах я не видела привычного расчёта или лукавства. Только усталость и что-то похожее на искреннее раскаяние.

— Знаешь, — сказала я наконец, — если бы мне кто-то рассказал это утром, я бы рекомендовала ему обратиться к лекарю. Анмир, извиняющийся за свои поступки? Это звучит как плохая шутка.