Книга Альфа для центавры, страница 3 – Людмила Вовченко

«Без боли… как будто это сейчас главное», — подумала Татьяна, оглядывая своих.

Женщины сгрудились, кто-то дрожал так, что звенели зубы, кто-то пытался шутить — слишком громко, на грани истерики; одна — совсем юная на вид — присела на корточки у стены, закрыв уши руками, и раскачивалась, как ребёнок.

— Встали, — тихо, но твёрдо сказала Татьяна, проходя взглядом по лицам. — Ровно плечи. Мы — живые. И мы — земные. Держим уровень.

Кто-то всхлипнул, но выпрямился. Девушка у стены подняла глаза — серые, распухшие от слёз — и медленно встала, цепляясь пальцами за гладкую стену.

Коридор повёл их вглубь. Поворот, ещё один — и вдруг пространство раскрылось. Помещение было широким, амфитеатром — очевидно, грузовой отсек, превратившийся в приёмную. Встроенные в стены мягкие лавки, световые панно с растительными мотивами — тонкие линии листьев и стеблей, будто живые рисунки светились изнутри. На полу — рисунок, напоминающий водную рябь. Всё рассчитано на то, чтобы гасить панику, заметила Татьяна. Они — не варвары.

— Здесь безопасно, — сказал тёмный, активируя защитный купол; прозрачная дымка, как мыльная плёнка, вспыхнула и растаяла, но воздух стал на оттенок плотнее, защищённее. — Сядьте. Пейте.

Сбоку из стены выехала узкая стойка с прозрачными чашами. Вода — прохладная, с привкусом камня; на поверхности — маленькие пузырьки, как в горном источнике. Татьяна взяла первую и, не торопясь, подала девушке, которая всё ещё дрожала.

— Пей маленькими глотками.

— Я… Нина, — едва слышно сказала та, укутывая чашу двумя руками, как ладонями печку. — Мне страшно.

— Всем страшно, — ответила Татьяна. — Дышим. Считай до четырёх на вдохе, до шести — на выдохе. Ещё.

Слева хмыкнули.

— Да чего вы… Мы же на корабле, господа спасли, — голос резковатый, с бравадой. — Сейчас домой отвезут и всё.

Говорившая — высокая, с короткой чёлкой, и видом «я-не-из-слабых». Глаза блестят слишком ярко: показное бесстрашие.

— Скажи имя, — повернулась к ней Татьяна.

— Алла.

— Алла, бравада — это маска. Нам сейчас не маски нужны, а ясная голова. Поняла?

Алла задрала подбородок, хотела огрызнуться — и вдруг сникла, села, уткнулась пальцами в переносицу. Маска треснула.

— Меня зовут Лина, — вмешалась женщина средних лет на вид — мягкие черты, спокойные руки. — Можно я сяду рядом с той девочкой? Ниной. У меня двое сыновей… ну… были. Я умею. — Она обернулась к Татьяне. — Не возражаешь?

— Садись, конечно, — кивнула Татьяна.

Сквозь шум её собственного крови она услышала: где-то по корпусу шла вибрация — короткий, рваный ритм. Маневровые. Они отстыковываются, поняла она, хотя никогда прежде не летала. Инстинкт? Или мозг судорожно пытается собирать картину мира из обрывков фильмов и логики.

Белый подошёл ближе. В руках — свёртки из тонкой ткани, похожей на шёлк, но плотнее. Он молча опустил их на лавку.

— Сменные накидки, — коротко сказал он. Голос — чистый, без хрипоты, как колокольчик, но мягкий. — Ваши… — взгляд на прозрачные комбинезоны — задержался на долю секунды, и он отвёл глаза. — Это — удобнее.

Ткань оказалась тёплой, лёгкой, пахла чем-то лесным — не духи, а натуральный едва ощутимый аромат. Цвет — мягкий графит с зеленоватым отливом, как сырая кора. Женщины тянулись, укутывались, кто-то впервые за всё время дёрнул уголком губ — благодарность без слов. В помещении стало тише.