Книга Альфа для центавры, страница 38 – Людмила Вовченко

— Я не зависимая, — возразила Татьяна.

— Посмотрим, — усмехнулся он, — когда рядом с тобой будут те, кто тебя тоже тянут. Ты или отдашься течению… — он взглянул в сторону Риона, — … или начнёшь летать… — взгляд скользнул к Элиану, — … или загоришься слишком быстро.

— Вы сейчас спорите на мне? — подняла бровь Татьяна.

— Мы спорим о том, как ты умеешь спорить, — вмешался Элиан. Он всё-таки спустился на камень и положил ладонь в воду — легчайшее касание. Вода ответила едва заметной рябью. — И да, ты красива, когда командуешь. Но ещё красивее — когда смеёшься.

— Я запишу, — хмыкнула Татьяна и выбралась из воды. — В протокол.

* * *

После воды — ремесло. Дом уступил зал под мастерские: из стены выдвинулись низкие столы, появились гибкие лотки для инструментов, полы стали шершавее — чтобы ничего не уезжало, как мыло. Саира прислала двух «тихих мастеров» — женщин, что учили дом слушать руки. Они принесли волокна «морской травы» — прозрачные нити, во влажном виде похожие на стеклянные волосы, а высыхая, становившиеся прочнее кожаных ремней.

— Из этого плетут сети для света, — объяснила одна — Мио, с медовыми глазами. — И крепления для гребней, чтобы те не ломали волосы. Движение — мягкое. Вот так… — она провела пальцами, и нити сами легли в узор, как вода в русло.

— Я хочу, — сказала Нина серьёзно, будто просила скрипку. — Научите.

— Я — тоже, — Алла уже склонилась над волокном. — У меня пальцы нервные — им надо дело.

— А мне — можно что-то тупое, — попросила Яна. — Чтобы не думать. Я буду крутить… что-нибудь.

— Крутить — тоже искусство, — успокоила её Лина. — Я буду рядом.

Татьяна встала к отдельному столу. Дом мягко подсветил поверхность. Она взяла пучок нитей, попробовала, как они слушаются. Нити смирно легли в ладони. И тут дом выдал пиктограмму «нож».

— Вот, — сухо сказал Каэль, возникнув как тень. — Нож — мой.

— Нож — общий, — поправила Татьяна. — А ты — выдаёшь урок.

Он подвинулся ближе — настолько близко, что воздух слишком нагрелся. Взял её ладонь — не крепко, но так, что нож в пальцах вдруг лег «как перо», как утром учил Элиан Нину.

— Не дави, — сказал Каэль. — Скользи.

— Я умею скользить, — отозвалась она. — Особенно по острым темам.

— Попробуй по этой, — он наклонился, дыхание коснулось её виска. — Вдоль волокна. Смотри.

Лезвие чуть «поцеловало» нить — и та не порвалась, а разделилась, как мягкая трава. Татьяна повторила — и почувствовала: правильно. Под пальцами было что-то вроде тихой музыки. Нож пел.

— Ага, — сказал Каэль. — Ты слышишь.

— Я слушаю, — уточнила она. — Как и ты. — И добавила, уже едва слышно: — Не жги.

— Не буду, — так же тихо ответил он. — Пока ты смеёшься.

С другого края стола появился Рион, положил на стол тяжёлую, тёплую плиту — «камень-дышатель». На него удобно было ставить горячее, но сейчас он предложил его как пресс — чтобы уже сплетённые части ложились ровнее.

— Тяжёлое — держит форму, — сказал он. — Ты можешь положить сюда, если устала держать.

— Я не люблю класть, — возразила Татьяна. — Но иногда это… приятно. — Она аккуратно сдвинула часть узора под камень. — На минуту.

— На две, — поправил Рион, и где-то за спиной, как тень, усмехнулся Каэль: «на три».

Элиан не спорил. Он принёс тонкие каменные «иглы», которыми удобно было подцеплять нити, не рвя их, и просто молча положил рядом. Татьяна глазами сказала «спасибо» — он теми же глазами ответил «пожалуйста». Простая торговля взглядами.