Книга Гарем для сестры султана, страница 44 – Людмила Вовченко

Но это был не караван торговцев.

Это был Караван Теней — теперь не тайный, а открытый.

Лошади украшены серебром, женщины — в боевых кафтанах и лёгких чадрах, под которыми сверкали глаза.

Во главе — Джасултан. В простой, но изысканной одежде из сапфирового шелка.

С мечом у бедра. С огнём в походке.

* * *

— Она вернулась, — прошепнули в гареме.

— Она не та, что ушла, — ответили во внутреннем совете.

— Она… требует совет?

О да.

Тайный Совет женщин Империи.

Такой был только однажды — при Великой Айше, столетие назад, перед тем как её имя стерли с летописей.

Теперь — он снова созван.

* * *

Они собрались в зале, скрытом за библиотекой, под витражами, где солнечный свет играл на коже, как живой.

Больше двух десятков женщин — знатные, влиятельные, и те, кого раньше не пускали даже за порог дворца: травницы, бывшие наложницы, вдовы янычар, ученицы танцевальных школ, купчихи из караванов.

Джасултан стояла перед ними — не на троне, а среди.

Голос — ровный.

Взгляд — острый.

— Советник проиграл бой.

Но война ещё впереди.

Он хочет оставить всё, как есть. Чтобы мужчины правили, а женщины — скрывались.

Я же хочу, чтобы мы вышли из тени.

— И ты зовёшь нас… к восстанию? — с ядом спросила одна из старших хатун, жена великого визиря.

— Я зову вас к правде.

С сегодняшнего дня мы объявляем:

1. Каждая женщина, достигшая возраста разума и имевшая право на обучение, получает его.

2. Гаремы больше не только для удовольствия, но и для управления. У каждой женщины, прошедшей испытания, будет свой совет и собственная печать.

3. Любой, кто покушается на свободу женщины — будь то во дворце или за его стенами — будет рассматриваться как государственный преступник.

В зале повисла тишина.

Кто-то встал.

Это была старая вдова султана Ахмеда — та, кого давно считали полусумасшедшей.

— Я ждала этих слов… пятьдесят лет, — сказала она. — Прими мою печать. Она — твоя.

И вытащила старинное кольцо, на котором был выбит павлин в полёте — символ женщины, способной править.

Остальные потянулись за своими знаками.

* * *

Но не все были довольны.

* * *

— Она созывает женщин на совет⁈ — взревел великий визирь в мужском диване.

— Она хочет переписать законы шариата, — прошипел муфтий.

— Нет, — сказал Султан. — Она хочет переписать игру.

И поднялся.

— Я сам с ней поговорю.

* * *

Он пришёл к ней — не как правитель, а как мужчина.

В парадном саду, под шатром из синего шёлка, где она пила кофе и смеялась с Лейлой.

Он остановился.

— Джасултан.

Она не встала.

Но встретила взгляд.

— Мой Султан.

— Ты изменилась.

— Я стала собой.

Он подошёл ближе. Ветер качнул занавесь. Они остались одни.

— Ты забыла, кто здесь правит.

— Нет. Я просто решила, что теперь — не один.

— Я могу тебя остановить.

— Попробуй, — прошептала она и вытащила меч.

Он рассмеялся. И… вытянул свой.

Они встали друг против друга.

И начался… поединок.

Не бой насмерть, а вызов. Искра.

Они кружили друг вокруг друга, шутливо — но в каждом ударе был подтекст.

Он бил — как государь.

Она — как стихия.

Он шагнул вперёд — и сбил с неё вуаль.

Она — рванула пояс, и его кафтан стал распахнут.

И когда лезвия встретились в последний раз — он склонился вперёд и прошептал у её уха:

— Ты могла бы быть моей королевой.

Она ухмыльнулась.

— Я и так ею стала.

* * *

Позже, ночью, когда звёзды полыхали, а воздух был натянут, как струна, он лежал с ней на подушках, обнажённый, пьяный от её запаха.