Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 42 – Людмила Вовченко

— Девка, — наконец сказал он, — если ты берёменна, тебе нечего бояться. Пусть повитуха посмотрит. Если не берёменна — молись, чтобы тебя только бабий шёпот покарал.

Марфа заёрзала. Глаза забегали. Похоже, она рассчитывала на эффект неожиданности, на то, что воевода вспыхнет, признает «всё, что скажешь», а вдова-барыня упадёт в обморок от стыда. Но вместо этого на неё смотрели десятки глаз, в которых отражались не грех и ужас, а… интерес и лёгкое, очень лёгкое предвкушение зрелища.

«Коллективный стыд — тоже лекарство», — с профессиональной отстранённостью отметила Милана.

— Ладно! — взвилась Марфа, вытирая несуществующие слёзы. — Пошли, коли вам всем невтерпёж!

* * *

В избе, куда они зашли втроём — Милана, Марфа и Домна в качестве «наблюдателя от общественности», — пахло травами, дымком и вчерашним отваром шиповника.

— Снимай фартук, — коротко велела Милана. — И не надо на меня так смотреть, я не палач.

— А что… что ты будешь делать? — подозрительно спросила Марфа.

— Смотреть и щупать, — честно ответила Милана. — То, чем повитухи занимаются ещё с тех пор, как твоя прапрабабка решила, что богата не только коровами.

Марфа немного побледнела, но фартук развязала. Живот её оказался таким же, каким виделся через сарафан: мягкий, молоденький, но не беременный. Милана, как профессионал, даже пожалела — хорошая матка пропадает на такую дурь.

«Впрочем, ещё не вечер, — подумала она. — Если её не пристыдить как следует, в следующий раз сама полезет к кому-нибудь… или под кого-нибудь».

— Больно не будет, — сказала Милана, пододвигаясь. — Но неприятно для твоей фантазии.

Марфа вздрогнула, когда пальцы легли на кожу.

Милана работала так же, как работала бы с пациенткой в XXI веке — только без УЗИ и тестов. Осмотр, лёгкое нажатие, проверка чувствительности, оценка тонуса. Опыт повитух здесь вполне совпадал с опытом акушеров из её «того» мира: тело женщины мало меняется за века.

Через пару минут она отстранилась.

— И? — нетерпеливо дёрнулась Марфа.

— И, — Милана выпрямилась, — там пусто. Если кто у тебя внутри и живёт, то исключительно жаба, которая тебя за язык кусает. Ни срок, ни признаки, ни… — она махнула рукой, — ничего. Даже прежней беременности не было. Матка девичья. Поздравляю.

Марфа побледнела так, что следующий шаг был вопросом времени: то ли она упадёт в обморок, то ли кинется с кулаками.

— Ты… ты врёшь! — зашипела она. — Ты меня ненавидишь! Потому что воевода не на тебя смотрит!

— Воевода пока ни на кого не смотрит, — спокойно сказала Милана. — Он на брата смотрит. Остальное ты нарисовала себе сама.

— А если… — Марфа уже хваталась за любую соломинку, — оно ещё маленькое⁈ Только… только зачалось! А ты его не чувствуешь!

— Если оно зачалось ночью, — устало пояснила Милана, — то сейчас оно меньше мака. И кричать о нём на весь двор — всё равно что кричать: «Смотрите, у меня мысль появилась!», — и требовать преданного признания, что мысль — гениальна. Понимаешь?

Марфа не поняла. Но Домна — поняла. И очень тихо, но отчётливо фыркнула.

— И что теперь? — дрогнув, спросила Марфа.

— Теперь, — сказала Милана, — ты идёшь во двор и говоришь всем, что погорячилась, перепутала страх с правдой, а желание выйти замуж — с реальным положением. И будешь молиться, чтобы на этом всё закончилось.