Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 147 – Мицуно Вацу

– Чудо… – повторила я, потянувшись к его губам.

Таичи поцеловал меня со всей страстью и чувством, на которые был способен. Я не оставалась в долгу, поддаваясь прикосновениям, открывая губы навстречу его ласкам и дразня его язык своим.

В таком положении нас и застали мистер и миссис Картер и госпожа Мацудайра.

Для них, не помнящих ничего о прошедших полутора годах, наше поведение, конечно, стало шоком. Ещё бы… Впервые встретившиеся дети благородных родителей предавались поистине бесстыдному поцелую в просматриваемой со всех сторон гостиной.

Но нам с Таичи было всё равно. И мы не отрывались друг от друга до тех пор, пока мой разъярённый отец не вырвал самурая из моих объятий и не приказал немедленно стреляться с ним за честь дочери. Или жениться.

Не говорящему по-английски Таичи пришлось дождаться сбивчивого перевода моей мамы, после которого он гордо заявил:

– Согласен!

– К барьеру сойдёмся на рассвете! – прорычал мистер Картер.

Сатоко поспешно перевела и это, а затем – новый ответ Таичи:

– Нет. Я согласен жениться!

Госпожа Изуми что-то простонала, почти лишившись чувств и осев в руки подоспевшей к романтической сцене Аяке.

А я…

Я чувствовала радостный танец тепла и холода в груди. Взглянув на маму, я заметила едва различимый блеск снежинок над её головой, на который, кроме меня, никто не обращал внимания.

«Сила осталась с нами…» – поняла я, с каким-то особым счастьем окончательно принимая свою сущность, которую не изменило даже чудо горы Химицу.

В тот миг сложно было сказать, что ждало впереди две такие разные семьи, в которых были и смертные, и ёкаи.

Мне предстояло ещё многое понять. Отделить новые воспоминания от старых, убедиться, что ямаубы больше нас не потревожат, понять, как жить двум юки-оннам в мире людей, узнать у Таичи, как им удалось выбраться из закрытого Места-Где-Восходит-Солнце, заново познакомиться с его матерью и обучить самурая, который теперь мог примерить на себя звание «необразованного гайдзина», английскому языку.

Но всё это дела будущего… А пока я могла позволить себе по-настоящему улыбнуться.

Лишь одного не хватало мне для полного счастья.

«Нао», – мысленно позвала я беловолосого ёкая. Он не отозвался и не появился – ни котом, ни в человеческом обличье.

Но что-то подсказывало мне, что, стоит вернуться в комнату и заснуть, он обязательно даст о себе знать, притворившись ночным видением, как в ту ночь, когда я впервые говорила с ним лицом к лицу.

«Какое же глупое желание загадал Таичи, – снова поразилась я. – Глупое и гениальное… Сколько людей, должно быть, придумывало самые хитрые формулировки и слова, чтобы получить от Химицу всё, что им было нужно. А Таичи позволил древней силе самой решить, чем она может одарить нас».

И пусть мёртвые оставались мёртвыми, а в моём сердце навсегда отпечатались страхи, насланные тенями, чудо, в которое у меня не было веры, всё-таки произошло.

Бури горы Химицу не позволили солнцу замёрзнуть.

– Здравствуй, Нао.

Сатоко почувствовала моё появление сразу, стоило мне перешагнуть порог её комнаты.

– Значит, ты тоже всё помнишь, добрая подруга.

Она рассмеялась, указывая на подушку перед низким столиком, на которую я с радостью опустился.

– Мы же ёкаи. Нас не так легко одурачить.

– Твоей дочери удалось обмануть ямауб. Да и смертный самурай всё помнит.