Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 110 – Йона Корппи

Но вместо этого он крался по её следу, как вор. След ауры становился всё отчётливее, уводя прочь от праздничной суеты. Когда впереди показался небольшой храм, Хокона пронзило дурное предчувствие. За все эти годы тайного наблюдения он ни разу не видел Вивеку в храмах. Что могло заставить её искать утешения у богов?

Тревога нарастала с каждым шагом. В висках стучала кровь, а руки похолодели, когда заклинатель замедлил шаг у храмовых ворот. Его прежняя уверенность в том, что он знает каждую привычку Вивеки, каждый её маршрут, внезапно показалась жалкой и самонадеянной. Как Хокон мог думать, что действительно знает её, если всё это время только наблюдал издалека?

Подойдя ближе, заклинатель увидел её. Вивека стояла у алтаря, и что-то в её позе заставило его сердце болезненно сжаться. Где та уверенная девушка, которая сегодня днём светилась от радости, получая книги в библиотеке? Её плечи слегка дрожали, и он понял, что Вивека плачет.

— Пусть лёд твоего благословения очистит моё сердце, — услышал её шёпот.

Хокон застыл на месте, чувствуя, как годы его «невинного» наблюдения оборачиваются против него. Он думал, что защищает её, оставаясь в тени, а на самом деле позволил Вивеке оказаться в ситуации, где она была вынуждена просить у богов ледяного спокойствия.

Девушка поднялась, завершив молитву, и Хокон сделал шаг вперёд, готовый подойти и поддержать её. В этот момент она повернулась и встретилась с ним взглядом. Лицо её было бледным, а в глазах отражалась холодная ясность.

— Вивека, — тихо сказал заклинатель, подойдя ближе. — Что случилось? Ты плакала? Ты в порядке?

Хокон стоял перед ней, впервые не скрываясь, не прячась. Но Вивека смотрела на него безразлично, и этот взгляд ранил больнее любого оружия.

— Откуда Вы меня знаете? — её голос был тихим и холодным как лёд. — Благодарю за беспокойство, но мои переживания не стоят внимания благородного заклинателя.

Её вопрос ударил точно в цель. Как объяснить, откуда он знает её имя, не признаваясь в своём недостойном поведении? Как сказать, что знает каждую её привычку, каждый жест, не выглядя при этом одержимым?

Девушка склонилась в почтительном поклоне, а когда выпрямилась, заклинатель едва не отпрянул: Вивека смотрела на него, как на ничтожество. Хокон отступил, сбитый с толку. Все его знания о ней, собранные за годы наблюдений, не помогали сейчас найти правильные слова.

— Почему ты так говоришь?

Вивека отвела взгляд, её плечи были напряжены.

— Потому что так оно и есть, — тихо сказала, устало прикрыв глаза. — Вам не стоит обращать внимание на северных дикарей.

С этими словами она снова уважительно поклонилась, словно заклинатель был почтенным мудрецом, отвернулась и ушла, оставив его в одиночестве, ошеломлённого и потерянного.

Дни после разговора в храме превратились для Хокона в бесконечную борьбу между долгом и сердцем. Вивека перестала покидать закрытую территорию школы магов, а император, будто чувствуя его метания, загрузил особенно сложными поручениями. И хотя каждая частичка его существа рвалась к школе магии, воспитанное годами чувство долга не позволяло пренебречь обязанностями заклинателя.

Северная граница, извечный рубеж между миром людей и царством ётунов, требовала неусыпного внимания. Защитный барьер, установленный всего сотню лет назад, начал давать сбои. Ледяные великаны пока не могли физически пересечь границу, но их влияние, подобно ядовитому туману, просачивалось сквозь трещины в магической защите, заражая безумием местных духов и чудовищ.