Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 129 – Йона Корппи

Прохладный бриз с фьорда играл с его длинными волосами, выбившимися из высокого пучка. Хокон сидел, опираясь спиной на одну из колонн, скрестив ноги, и, казалось, полностью погрузился в созерцание заката.

Машинально коснувшись артефакта на груди, я поморщилась. Именно из-за него приходится искать помощи — собственной силы катастрофически не хватает для постижения аврорной магии. Будь у меня доступ к полному резерву, ни за что бы ни пришла. Но большая часть моих сил уходит через артефакт на нужды империи, а остатков едва хватает на базовые практики развития аврорной магии. В трактате не было ни единого совета о том, как быть в случае слабости дара — видимо создатели свитка не предполагали, что кто-то станет ограничивать магическую силу аврора. В итоге Чендлер пришёл к выводу, что самый быстрый способ — это воспользоваться помощью заклинателя. Если что-то пойдёт не так, можно же будет передумать и прекратить.

Слова из трактата повторялись в голове: «Магия есть живая сущность — душа самого мира. Подобно тому, как кровь течёт по жилам, магия струится по незримым путям, питая всё сущее. Она дышит, меняется, растёт и откликается на зов достойных. Аврор же подобен сердцу в этом великом потоке жизни. Как сердце направляет кровь по телу, так аврор способен влиять на течение магических потоков в мире. В этом заключено высшее предназначение носителя света — быть хранителем равновесия в вечном танце стихий» .

Пока я размышляла над загадочными строками о предназначении аврора, ветер, словно подбадривая, легонько подтолкнул меня в спину, и я осторожно ступила на первый камень.

Подойдя ближе, я заметила, что дыхание Хокона было слишком размеренным для медитации. Заклинатель спал, и это выглядело настолько неожиданно, что я невольно замерла. Внезапно подумала о том, где Хокон остановился в Исфьорде? И он вообще спал с момента прибытия?

Ступая как можно тише по деревянному настилу беседки, я приблизилась к Хокону и аккуратно села напротив него, скрестив ноги. Отчего-то совсем не хотелось его будить. Спящий заклинатель выглядел иначе — исчезла привычная маска высокомерия, черты лица смягчились, и он казался неожиданно уютным. Это слово сейчас странно подходило обычно наглому аристократу. Устроившись поудобнее, оперлась локтями о колени и опустила подбородок на кулачки.

За то время, что я наблюдала за Хоконом, солнце успело значительно снизиться. Золотистые блики на воде фьорда медленно сменялись багряными отсветами, а тени от колонн беседки становились всё длиннее. Прохладный вечерний ветер с фьорда играл с длинными прядями его волос, и теперь в густеющих сумерках они отливали синевой, как вороново крыло.

Бледная кожа за время пребывания заклинателя на моей родине, казалось, стала только светлее. Я помнила, что это связано с частыми магическими практиками, но всё равно предполагала, что немного северного ветра непременно сотрёт эту аристократическую бледность. Однако идеальное лицо, казалось, стало даже бледнее обычного, отчего губы его алели, словно Хокон воспользовался уловкой столичных модниц.

Тихо хмыкнула, представив, как заклинатель сжимает губами листочки хезу — те самые, что придают губам алый оттенок на некоторое время. Словно почувствовав пристальное внимание, Хокон приоткрыл глаза и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц.