Книга Головы с плеч, страница 66 – Зои Хана Микута

Допустим, она сказала бы это королеве, но какой был бы в этом смысл?

А если бы это было правдой – почему Икка это сделала?

Почему Каро это сделала?

Год 0090, Летний Сезон

В живых остается 1090 Святых

Через три дня после того, как из их лагеря украли головы Святых, Каро и Икка нашли в лесу какого-то Бармаглота и избили его до полусмерти.

Этот Бармаглот вполне мог откопать их головы. Это был вполне разумный вывод; по крайней мере, Каро считала его вполне разумным.

Они остановились, тяжело дыша. Они знали, что не могут его убить, чтобы не обзавестись еще одной аурой смерти. Они не желали оставаться в Стране Чудес ни днем дольше, чем это было необходимо.

Он не отдал головы. Вероятно, потому что он их не брал; на самом деле, Каро это знала и решила, что Икка тоже это знает. Они возвращались в лагерь в полном молчании. Они не стали ужинать и долго лежали под своим навесом из веток и листьев, и Икка не обняла ее перед сном, как обычно делала. Каро знала это, потому что Икку тошнило, как и Каро, и вес ее рук, и всех пальцев, и крови, запекшейся под ногтями, усиливал тошноту.

Прошло две недели. Они попытались убить двух Святых и оба раза потерпели неудачу, оба раза чуть не погибли – так бывало очень часто, но сейчас неудачи действовали на них угнетающе. Каро больше не трещала насчет Петры и шикарной квартиры, которая ждала их в столице. Икка не рассказывала ей истории из книжек, даже не огрызалась на нее; бесстрастное выражение ее лица нервировало Каро. Они больше не болтали о магии, которую ощущали в своих душах, о магии, которая питалась Лесом.

Возможно, они все неправильно поняли. Возможно, это Лес питался ими.

Они совершили глупость, ступив под его своды. Страна Чудес заманила их внутрь, и теперь, и теперь…

«Она никогда нас не отпустит».

Каро лежала без сна однажды ночью, думая об этом. На сей раз она не могла запретить себе думать об этом.

«Я умру здесь».

Она боялась смерти. Особенно потому, что знала, как именно умрет, потому что знала: она могущественна, она, мать твою, выдающаяся ведьма.

Ее могло убить только одно существо, а она знала, как именно этим существам нравится убивать.

Она довольно давно не вспоминала о доме Муров, чтобы спасти себя и Икку от Святых, которых притягивала скорбь, но сейчас она не могла удержаться и подумала о том дне. Каро скомкала это воспоминание, спрессовала его в компактную черную точку и запихнула так глубоко в подсознание, что уже едва помнила свои чувства к Текке. Едва помнила, что Текка что-то для нее значила. И теперь она мысленно двигалась по дому, заполненному дымом, осматривая комнату за комнатой. Кухня, Ханна Мур, растянутая между стропилами, холл, утренний свет, красный от тел близнецов. Когда Кэресел поднялась на второй этаж и увидела Текку, эта картина не вызвала у нее никаких чувств; Каро видела только кровь, обмякшее, неподвижное тело.

Это не Текка истекала кровью на ковре в коридоре, у ног кошмарной твари. Это была Кэресел. На ее месте скоро будет Кэресел.

Каро была не такой. Лежа под навесом рядом с Иккой, очнувшись от кошмара, который был ничем не лучше реального мира. Она не была этим перепуганным до смерти ребенком, этой маленькой девочкой. Этот страх был ей несвойственен. Это была не она.

Потому что она никогда не поднялась бы, если бы была собой. Кэресел Рэббит не выбралась бы из-под одеяла в полной тишине и не оставила бы Иккадору Алису Сикл, которую любила всю жизнь – и думала, что будет любить до самой смерти, – без единого слова, без единого гребаного слова, не оставила бы ее одну, совершенно одну в Стране Чудес.