Книга Головы с плеч, страница 67 – Зои Хана Микута

Она не опустилась бы на колени перед тайником, где они зарыли первую добычу, не уронила бы голову на землю и не взмолилась бы Ночи, прося прощения за то, что пользуется ею, умоляя о снисхождении Птиц. Она, ведьма, поклонявшаяся Ночи и Птицам, оказалась такой коварной, хитрой тварью. Хотя ее богам все равно, добрая она или злая.

Через минуту Каро вспомнила об этом.

Так что вместо этого она принялась молиться Икке. Ее шевелящиеся губы касались земли. А потом она поднялась с колен. И начала копать.

Головы не было.

Каро несколько мгновений смотрела в черную дыру, потом поползла ко второму тайнику. Вторая голова тоже исчезла.

– Нет. – Она засмеялась, шаря в земле в поисках третьей, потом четвертой, а потом снова засмеялась сквозь стиснутые зубы. – О нет, нет.

Ночь озарил синий свет.

Каро покинула свое тело. Она сильно рисковала, действуя наугад, но ей было все равно; она привела в действие магию, не зная, есть ли поблизости ворона, в которую можно вселиться. Но вот она очутилась в чужом теле, поднялась к небу, которое так редко видела из-под крон деревьев, навстречу лунному свету. Расправила крылья.

Какое-то время она парила; обычно полет ее успокаивал, но не сегодня. Она даже не поняла, что птица, в которой она находилась, разваливается, пока не села на ветку сосны и не очутилась среди целой стаи, но это было даже к лучшему. Она использовала первую птицу для «заражения».

Она каркнула. Звук завибрировал в ее крошечном горле и вырвался из клюва. Он разорвал ее тело на части, и клочья птицы обрызгали ее сородичей, как капельки слюны. Когда Каро пришла в себя – одна рука ее повисла над пустой ямой, – она почувствовала, как вороны вздрогнули и замерли, услышала шорох их перьев. Теперь они принадлежали ей.

И они распространили ее влияние дальше. Она «заражала» ворон Страны Чудес, она присутствовала в телах множества птиц, и ее сознание начало рассыпаться на крошечные точки. Когда Каро поднялась на ноги, ей казалось, что она варится заживо в собственной магии; синие капли падали на землю, и она ощущала жжение там, где они касались ее растрескавшихся губ. Но ей было все равно. Она уже нашла вора.

Каро могла бы приказать своим воронам, всем этим острым, подвижным кусочкам себя, обрушиться на него. Их было достаточно для того, чтобы растерзать подлую тварь; ей не нужно было даже делать ни одного движения. Но Каро хотела двигаться. Она хотела быть там, когда птицы будут выклевывать вору глаза.

Икка могла проснуться и увидеть, что ее нет. Она могла отправиться на поиски, увидеть пустые ямы и подумать что-нибудь не то – нет, почему же, как раз именно то.

Каро могла вернуться и обнаружить, что Икка проснулась и ненавидит ее, или могла вернуться и обнаружить, что Икка крепко спит. Каро могла носить эту тайну в душе, как носят семечко в кармане, и не обмолвиться о ней ни словом – только в разговоре с собой, только для того, чтобы возненавидеть себя.

И поэтому она зашагала в чащу Страны Чудес одна, не думая о том, что сделает, когда отнимет у вора головы. Вернется ли она в лагерь, к Икке. Или будет просто продолжать идти.

Каро догнала вора перед рассветом. Этот гад почти выбрался из Страны Чудес; до границы леса осталось всего полмили, за деревьями виднелся Лабиринт Петры. Город был так близко, что Каро почувствовала, как оживает руна у нее на шее.