Книга Головы с плеч, страница 79 – Зои Хана Микута

Как же Хэтти надоели чувства и ощущения людей.

Но чувства Святых – о боги, боги!

Дрожа от возбуждения, она отвлеклась от собственных ощущений и проникла в сознание спящих Святых. Как будто она выпила полную до краев чашку статического электричества. Так происходило каждый год, когда Червонная Королева «разрубала» себя надвое.

По мнению Хэтти, ничто не могло сравниться с таким раздвоением.

Она знала, что является самой могущественной ведьмой на планете. Но иногда, иногда…

«Да, – подумала Хэтти. – Как странно. Иногда я становлюсь кем-то совершенно иным».

Кем-то вроде Святого? Возможно. Эти чудища не были колдунами и ведьмами – больше не были. Избыток Божественного превратил их из людей в хищных животных, но Божественное никуда не делось. Оно по-прежнему жило в них. Святые были Божественными существами. А разве существа, наделенные Божественным, не являются богами?

И если некто украдет ощущения Божественного существа, кем станет этот «некто»?

Кем станет в таком случае Хэтти?

Кем она стала – кем она сделала себя, – когда вслепую нашла левые запястья существ, лежавших перед ней без сознания, и начала объединять их?

Маленькие боги, конечно, пробудились, когда плоть начала сливаться.

И поэтому Хэтти сделала их слепыми. Она заставила их забыть о том, что они умеют ходить.

Они чувствовали ее запах, и сквозь красную пелену магии, лившейся у нее из глаз, она увидела, что они поднялись на колени. Хэтти чувствовала, как слюна скапливается у них во рту, чувствовала животный голод. Но она уже надела их, как одежду, присвоила их ощущения, их Божественность. Голод был вытеснен смятением. Святые обнаружили, что являются одеждой, которую носит Хэтти.

И эта «одежда» идеально подходила Хэтти.

Она всегда идеально подходила Хэтти.

И поэтому даже когда Святые почуяли запах ее кожи, даже когда Святая Наташа Юн остановила пустой взгляд на ключице Хэтти, чтобы вдохнуть этот запах, даже когда голова Петера фон Руттерлина дернулась и его зубы щелкнули в воздухе рядом с ее бедром, они остались лежать на земле. Они не принялись пожирать королеву на глазах у ее двух Дворов, не вынудили ее кричать и отбиваться. Как неловко получилось бы, если бы она, ведьма, поклоняющаяся Тишине, покинула этот мир вот так, с оглушительными воплями. Ну-ну. Хэтти улыбнулась под своей вуалью.

Тогда они все сочли бы ее шарлатанкой…

Они решили бы, что это справедливо. Королеву разорвали на куски ее собственные уродцы.

Ее, которая исчезала в Лабиринте на несколько дней, никому не рассказывая о том, что она делала в его Стенах. Которая играла в материнские Бега Святых, нарушая традиции. Играла в благочестие. А Дворы – они вечно балансировали между верой в нее и насмешкой над ней, между любовью и ненавистью к ней. И Хэтти надеялась, что рано или поздно, в некий критический момент, в некой критической точке между двумя такими сильными инстинктами, как любовь и ненависть, появится возможность того, что ее наконец поймут. Так она поняла Страну Чудес. Но она знала, что, имея дело с людьми, ни в чем нельзя быть уверенным. Люди – это люди, они нелепы, они живут вымышленной жизнью, они одержимы историями, которые сами же и выдумывают, они вешают друг на друга ярлыки негодяев, героев, служителей религии. Страна Чудес, у которой нет языка, не сочиняла историй, не судила Хэтти. Она никого не судила. В Стране Чудес царствует Тишина.