Книга Ночь упырей, страница 181 – Анастасия Андрианова

Он сидел, уставившись сквозь запотевший пластик на целую площадь разлагающихся тел. Мозг будто собирался отключиться, и сердце билось всё медленнее. Из него словно утекала жизнь. По каплям, по струйкам.

Смородник закрыл глаза. Картинки выплывали в мозгу из багрового дыма, чётче, чем он видел всё наяву.

А было ли здесь хоть что-то явью?

Красное марево. Миг – и образ мелькает вспышкой. Он возвращается к стоянке. Земля залита кровью.

Он прячется от упырей под мостом, но они бегают быстрее, чем мальчишка.

Пасть прямо перед его лицом, с изогнутых зубов капает вязкая слюна. Когти впиваются в кожу, проходят под рёбра и выворачивают их, ломая, и осколки костей раздирают плоть. В ушах стоит собственный крик, глаза заливает кровь.

«Ты мёртв, Мирча. Давно уже мёртв».

Непонятно, чей это голос. Подозрительно похож на его собственный.

Снова марево, на этот раз – чёрное. Дивник, Мятлик и Клён горят заживо, клочья одежды и кожи слезают с них чёрными лохмотьями. Снова они, но погибают уже иначе: их рвут упыри, лакают кровь из ран, ввинчиваясь в тела длинными языками. Миг – картинка меняется. Другая картина смерти: их убивает сам Смородник, терзает голыми руками, только пальцы и когти у него отчего-то звериные.

«Ты мёртв, мёртв, давно уже мёртв».

Образы мелькают всё чаще и чаще, сменяются быстро, до тошноты, один другого отвратительнее. С каждой новой вспышкой тела мертвецов достигают новой стадии разложения, и смотреть на них невозможно омерзительно. Но нельзя ни отвернуться, ни закрыть глаза – они и без того закрыты.

И голос в голове повторяет одно и то же, то громче, то тише, сводя с ума. Сердце стучит всё слабее, вены уже не тянет от напряжения искры. Его будто выпивают, высасывает досуха грёбаное подболотье, а гул нарастает, сытый и довольный, похожий на гул подстанции.

Смородник протяжно выдыхает и падает на землю.

Неподвижный. Обесточенный.

Вести полицейскую машину с коробкой-автоматом было даже как-то неприлично легко. Она не скрипела и не пыталась глохнуть на светофорах, руль поворачивался плавно, и даже сиденье оказалось с подогревом. Чудеса!

Варде припарковался у бара. Взглянул на себя в зеркало и стёр большим пальцем следы крови в уголке рта. Обернулся: полицейские лежали сзади, сваленные один на другом. Перетаскивать их было мучительно сложно, но не выкидывать же на полном ходу. Варде с сожалением вздохнул. Парни были очень вкусны, не поспоришь, но он не стал выпивать их до смерти. Наверное, теперь в квартиру блогеров придут люди посерьёзнее двух юнцов с тощими шеями.

С другой стороны, тут встанет дилемма. Наверняка за Лирушем пришли из-за его роликов про упырей, существование которых власти старались замять, – а значит, вряд ли придут задерживать Варде, который как раз и есть тот самый упырь. В любом случае сделанного не вернёшь. А упырям не должно быть дела до людей. Хотя Варде больше негде жить… Всё равно придётся возвращаться к друзьям Лируша.

Варде вышел из машины и направился в бар.

Идти ему не хотелось. Если бы Агне не обещала поделиться информацией об отце, он бы не пошёл. Слишком много возможных опасностей крылось в этом приглашении, но Варде был готов попасться ради отца.

В конце концов, вряд ли Калеху нужен сам Варде. Только его отречение от власти тысяцкого, которая и так редко переходит по наследству.