Книга Медвежий край, страница 121 – Дарья Кузнецова

Однако сдаваться столь просто Артём не собирался, постарался зайти с другой стороны: оставив жiвницу хлопотать над охотником, шагнул к Березину.

– Сидор Кузьмич, коль уж вы позволяете себе считаться женихом Антонины, так хоть приглядывайте за ней! – заговорил он с непонятным напряжением.

Бересклет, которая, конечно, всё это слышала, бросила на мужчин раздосадованный взгляд и почувствовала, как у неё потеплели щёки. Она постоянно забывала, а вернее – старательно не помнила обо всех этих слухах, легкомысленно отмахиваясь от них и уверяя себя, что год как-нибудь переживёт и под венец её не тащат, значит, и беспокоиться не о чем. Обсуждать этот вопрос с Сидором было неловко, она и не пыталась, а сейчас вдруг задумалась – отчего он не пресекает эти разговоры? Тоже полагает бессмысленным бороться, поболтают да устанут?..

– Антонина достаточно взрослая и разумная особа, чтобы не нуждаться в присмотре, – ровно отозвался тот.

– Так и что, заботиться о ней не надо? – продолжил наседать Томский.

– Неприлично обсуждать присутствующего в третьем лице, – осадил Сидор.

– А мы обсуждаем вас, потому что…

– Вы не могли бы помолчать и не мешать мне? – не выдержала Бересклет и метнула на мужчин полный недовольства взгляд.

Сидор коротко кивнул, а Томский, на мгновение словно попытавшись втянуть голову в плечи, буркнул коротко:

– Выйду, покурю.

Повисла желанная тишина, только почему-то сосредоточиться Антонине всё равно оказалось очень сложно, теперь и тишина давила, а в голове вертелся короткий спор мужчин. И вроде бы ничего обидного никто из них не сказал, но напряжение, которое невесть откуда появилось в как будто простых словах, вызывало странные ощущения и вопросы.

Антонина не отличалась чрезмерной наивностью и прекрасно понимала, на что всё это походило и что могло послужить камнем преткновения между двумя малознакомыми людьми, которые прежде не общались вовсе, да и теперь, на первый взгляд, не имели причин для споров. Кроме предмета их разговора.

По всему выходило, Томский ревновал. Иначе с чего бы ему так заботиться о её питании и в этаком ершистом тоне напоминать исправнику о слухах? И если подумать – а прежде Антонине, увлечённой пациентом и следствием, было не до того, – эта самая ревность вместе с мужским интересом объясняли и внезапную перемену в фельдшере, и его откуда-то взявшееся прилежание, и вот эти попытки проследить за её режимом дня – не иначе как ухаживания.

Бересклет терялась, не понимая, что с этим делать. Да, Томский оказался лучше, чем виделся поначалу, зла на него девушка не держала, но уж точно не собиралась отвечать на его чувства, если они и впрямь откуда-то взялись. От мыслей об этом стало ещё более неловко: а вдруг она незаметно для себя давала ему некие авансы, отчего он решил, будто ухаживания будут приняты? Сказать бы ему всё как есть, но бог знает, что выйдет! На неё рассердится – это пусть, но ведь дело пострадает! Только она перевела дух, что помощник оказался толковым, а теперь что, опять оставаться одной на таком огромном хозяйстве?

Но ложную надежду давать – подло. Равно как и непостоянных мужчин, Антонина терпеть не могла ветреных девиц, дразнивших поклонников и крутивших ими как заблагорассудится. Была у неё такая знакомица в гимназии в старшем классе, слова доброго не стоившая, и совсем не хотелось сейчас на неё походить даже в малом.