Книга Медвежий край, страница 126 – Дарья Кузнецова

Потратив на разговор и всестороннее обследование около получаса, Антонина написала старику несколько рецептов, надавала советов по питанию, хотя Ухонцев посмеивался и явно не собирался им следовать. Но и не возражал – щадил молодого доктора.

– Как вам у нас живётся, служится? Как местные края? – полюбопытствовал Иннокентий Петрович, когда с осмотром было покончено и Антонина не поспешила его выпроводить.

Она отвечала охотно и получала удовольствие от разговора, собеседник показал себя очень интересным – прекрасно воспитанным, тактичным, отлично знающим особенности местных нравов и природы, так что некоторое время они обсуждали красоты тундры и моря, погоду и прочие, вполне пригодные для светской беседы вещи. Бересклет рассказала о вылазках в тайгу, умолчав, впрочем, о тех странностях, которые попались на глаза во второй раз: не хватало пересказывать всякие глупости и видения! Ещё посчитает её сумасшедшей, чего не хватало…

– Березин не обижает? Другие горожане?

– Всё неплохо, – вежливо ответила Антонина. – Сидор Кузьмич – человек сдержанный и справедливый, и народ тут дружелюбный.

– Сдержанный, да уж! – Ухонцев странно, немного нелепо хихикнул. Антонина не поняла, но уточнять не стала, тем более он продолжил: – Зато, гляжу, побрился, а там, может, и вовсе очеловечится. Хорошо, что вы в наши края прибыли, Антонина Фёдоровна. На пользу.

– Очеловечится? О чём вы? – всё же не утерпела она.

– Известно о чём. Видел бы покойный Кузьма Иваныч сына – со стыда бы сгорел за наследника!

– Ах да, Сидор упоминал, что вы были дружны с его отцом, – сообразила Бересклет. – Он тоже был офицером, да?

– Да уж ещё каким, – усмехнулся Ухонцев. – Генерал-лейтенант Кузьма Иванович Березин, третьим кавалерийским корпусом командовал, большого ума человек был, талантливый стратег. Навёл он тогда на юге шороху, за ним персональная охота была. И вон как обернулось.

– А вы знаете, отчего Сидора погибшим считали? Вы извините, если я лезу не в своё дело… – опомнилась Антонина.

– Да нет никакого секрета, и сложности никакой. Я подробностей не выспрашивал, но знаю, накрыло их обстрелом при отступлении, и вроде свидетели были, что погибли все. А Сидор крепкий, уцелел, и кто-то его из местных подобрал, выходил. Там свои опять пришли, его забрали. Там изба какая-то в глуши была, старуха одна жила, уж как она с ним управилась – бог знает. Ну а потом подлатали.

– Действительно, ничего сложного, – кивнула Антонина. – Жаль, Сидор Кузьмич не очень-то разговорчив, слова из него клещами не вытянешь! После войны он такой стал, не знаете?

– Отчего же, знаю! Всегда он таким был. Может, по юности чуть бойчее, не столь нелюдимым, но и только. Антонина Фёдоровна, дозвольте небольшую личную просьбу, коль уж мы об этом заговорили. Уважите старика? – попросил он, забирая из шкафа пальто и категорически отказавшись от того, чтобы за ним ухаживала девушка.

Не иначе как специально приберёг самое важное напоследок.

– Я постараюсь, – проявила дипломатичность Антонина. Собеседник усмехнулся, оценив такое расплывчатое обещание, но настаивать на более точных зароках не стал.

– Вы уж, пожалуйста, не сердитесь на Сидора, если чего по дури ляпнет. Он мальчишка славный, честный и добрый, но отродясь говорить складно не умел, а тут, в тундре, и вовсе одичал. Доброго дня!