Книга Медвежий край, страница 128 – Дарья Кузнецова

Радостно вскинувшись было, что это Березин пришёл мириться, она почти сразу сообразила, что стучал тот совсем иначе. На срочные поиски кем-то врача тоже не походило, слишком уж неспешно и размеренно возвещал о себе гость, и на этом догадки кончились.

На пороге обнаружился неожиданный посетитель: молодой и, кажется, совершенно незнакомый Антонине, чукча, но тут она не могла поручиться, возможно, они уже виделись. Мужчина казался симпатичным даже на привычный к другим чертам лица взгляд – широкие скулы, открытое, располагающее лицо. Названия его одежды она так и не сумела вспомнить, хотя точно слышала от Березина: подпоясанная рубаха и штаны из тонкой, очень хорошо выделанной оленьей кожи, высокие сапоги. К расшитому поясу приторочено несколько кожаных мешочков, на шее болтался шнурок, на котором висели какие-то корешки, перья и совсем крошечные кожаные узелки, широкая повязка на лбу была богато расшита перьями и бусинами, они же украшали некоторые тонкие косицы, в которые были собраны тяжёлые, густые, блестящие чёрные волосы. На плечах висели потёртое ружьё и кожаная котомка.

– Торома! – с широкой улыбкой проговорил он.

Это новое чукотское слово появилось совсем недавно благодаря общению с русскими, и перевести его можно было примерно как вольное приветствие «здорово!».

– Етти? – блеснула познаниями в ответ Антонина: это было одно из немногих слов на чукотском, которое она успела выучить.

– Ии! – ещё больше обрадовался он.

Местные приветствия, когда их объяснил Березин, показались девушке чрезвычайно забавными: «Ты пришёл!» – говорил хозяин дома. «Да», – отвечал на это гость.

А дальше довольный пришелец выдал длинную заковыристую фразу, из которой Антонина поняла только уже знакомое ей «умкы», и запоздало сообразила, что не стоило блистать куцыми познаниями в отсутствие человека, способного объясниться на этом языке.

– Простите, я не понимаю, – виновато улыбнулась Бересклет. – Если вам нужен Сидор… То есть Умкы, то его нет.

– Какомэй! Звал, а сам нет? – К облегчению Антонины, гость оказался куда более понимающим, чем она сама, и неплохо изъяснялся по-русски. – Нʼэвъэн? – Он обвёл девушку выразительным любопытным взглядом и улыбнулся ещё шире.

– Не жена я ему! – возмутилась та. Гость рассмеялся, а Бересклет запоздало удивилась: как она вообще поняла сказанное, если слова этого не знала? – Входите, – пригласила она со вздохом, понимая, что объяснять постороннему перипетии из сложных отношений с Березиным – глупая затея, тем более когда она и сама ничего в этом не понимает, а держать гостя на пороге невежливо. – Подумаем, как и где сейчас искать этого вашего Умкы…

– Позвал, сам прийти должен! – заверил гость. – Умкы честный, слово держит. Раз позвал – надо.

– Позвал… А, вы вѣщевик? То есть шаман, да? – сообразила она, вспомнив разорванный браслет с бусинами. – Вы ему оставили специальную нитку, которую надо было порвать?

– Ии! – подтвердил тот, войдя и с интересом осматриваясь в горнице. Кажется, он оказался здесь не первый раз. – Я – Эрыквын.

– Антонина. Садитесь, угощу вас чаем. Будем надеяться, вы правы и Сидор действительно вспомнит, что приглашал гостя.

– Я думал, звал – значит, беда! – продолжил шаман удивляться отсутствию хозяина. – Что такое?

– Понятия не имею, он передо мной не отчитывается, – ответила Бересклет. Получилось излишне обиженно, за что сразу же стало стыдно: ещё не хватало плакаться! Но и сделать ничего с этим не получалось, молчание исправника и без того расстраивало, а сейчас ситуация вышла вовсе не красивая. – Он расследует убийство и вроде бы хотел какую-то мысль проверить, но почему пригласил вас – не знаю.