Книга Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени, страница 56 – Ли Ан

— Всадник! — крикнул дозорный с деревянной башни. — Быстрый всадник с севера!

Рагнар подхватил Магнуса на руки, побежал ко мне. Мальчик все еще сжимал свою рыбу, но теперь в его глазах читался испуг. Гонец с севера означал вести от Ивара.

Всадник едва держался в седле. Кольчуга была разорвана в нескольких местах, левый рукав пропитался кровью так, что ткань стала бурой. Лошадь под ним дрожала, бока вздымались, покрытые пеной и потом. Весь в крови — своей и чужой, грязь забилась в складки одежды, в бороду.

— Ивар... — прохрипел он, сползая с седла. Ноги подкосились, и он упал бы, если бы Рагнар не подхватил. — Ивар тяжело ранен. Битва при Эшдауне. Альфред...

— Что Альфред? — Рагнар поддержал падающего гонца, усаживая на землю.

— Альфред король теперь. Этельред мертв. Альфред разбил нашу армию. Ивар отступает к Йорку. Просит... просит всех ярлов собраться.

Я похолодела, чувствуя, как мурашки пробежали по спине. Битва при Эшдауне — я знала о ней из истории. Первая большая победа Альфреда над викингами. Но по истории Ивар не должен был там быть. Временная линия трещала по швам.

— Когда битва была?

— Три дня назад. — Гонец закашлялся, изо рта потекла розовая пена. Легкие задеты.

— Отведите его в лечебницу, — приказала я слугам, которые уже сбежались к нам. — Рагнар, собирай людей. Едем в Йорк.

— Аса, ты остаешься. С детьми.

— Нет. Если Ивар ранен, я нужна. Я единственный настоящий лекарь.

— Это война!

— Это всегда война. Но сейчас решается всё. Если Ивар умрет, альянс развалится. Харальд захватит власть, или начнется междоусобица.

Рагнар знал, что я права. Челюсти сжались, на скулах заиграли желваки. Нехотя кивнул.

— Хильда останется с детьми. Берем только воинов и тебя.

* * *

Йорк встретил нас запахом крови и дыма, который чувствовался еще на подъезде к городским стенам. Раненые лежали прямо на улицах — на соломе, пропитанной дождевой водой и кровью, некоторые прислонились к почерневшим от копоти стенам домов. Стоны и бред смешивались в единый гул страдания. Мухи роились над открытыми ранами, несмотря на раннюю весну. Женщины сновали между телами с ведрами воды и грубыми бинтами из разорванных рубах. Воздух был тяжелым от запаха гниющей плоти, мочи и лекарственных трав, которыми пытались заглушить вонь.

Ивар лежал в королевском холле, на том же резном ложе, где когда-то спал последний король Нортумбрии. Тяжелые шерстяные покрывала с вышитыми драконами не могли скрыть, как сильно он исхудал. Бледный, почти серый, с заострившимися чертами лица — острые скулы проступали под восковой кожей, впалые глаза были обведены темными кругами. В полумраке холла, куда свет пробивался лишь через узкие окна и дымовое отверстие в крыше, он казался уже наполовину принадлежащим миру мертвых. Рана в животе грубо зашита толстыми нитями, края воспалены, сквозь швы сочилась сукровица.

— Кто это делал? — я осмотрела швы, стараясь не морщиться от запаха начинающегося нагноения. — Мясник?

— Полевой лекарь. Делал что мог, — ответил Убба, один из командиров. Сам он стоял, прислонившись к колонне — правая рука на перевязи, на лбу свежий шрам.

Я сняла швы, морщась от хлюпающего звука. Осмотрела рану при свете восковой свечи, которую держала служанка трясущимися руками. Глубокая, рваная, но не задела жизненно важные органы — по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Но что-то беспокоило меня. Края раны были неровными, словно меч прошел под углом, разрывая плоть, а не разрезая. Инфекция — очевидная опасность, но было еще кое-что. Запах — сладковатый, неправильный.