Книга Пшеничная вдова, страница 110 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– При таком хлёстке ни одна стрела не долетит до цели. Только если стрелять с той стороны, смотрите, вот – можно выстроиться у того камня. Угол вполне приемлемый, но нужно рассмотреть поближе, потрогать ветер, – улыбнулся медовой улыбкой Льюис Индеверин, стряхнув со лба золотистые кудри, недовольные ветром, – Морской бриз гроза точности, а хотелось бы в каждый глаз по стреле.

– А не далековато? – прохрипел басом сир Родерик, зажав былинку между губ. Травы здесь было море – лежали все трое на пузе, подкравшись к краю пропасти, – С такого расстояния не то чтобы в глаз, в задницу хотя бы попасть.

– Стрелы шептали мне, что договорились с ветром. Сегодня он им друг, но только если полетят они рука об руку, – ехидно улыбнулся Льюис, – У маленьких шалуний отличное настроение.

– Хм…

Льюис был знатных кровей и одного возраста с королем. Однако, в отличие от него, в свои двадцать семь выглядел совсем мальчишкой. Голубые глаза с поволокой, вечно ехидная улыбка с приподнятым уголком рта, алые губы и лунный лик – он был воплощением красоты, воспеваемый в балладах: так считала всякая, кто видела его впервые. Для Льюиса подошла бы роль какого-нибудь пажа или сладкого турнирного рыцаря, увенчанного цветами славы и вздохами влюбленных дам, но судьба его сложилась совсем иначе. Паренек родился седьмым сыном лорда Бристона Индеверина и звезд с неба не хватал, к тому же был большой ходок по женщинам и низкородным попойкам в тавернах. Его похождения вконец измотали отца, желавшего для сына лучшей доли, но рыцарь из Льюиса выходил, мягко сказать, неудовлетворительный. Меч он держал из рук вон плохо, латы вызывали в пареньке неприкрытый ужас, он задыхался всякий час, как оказывался в тисках стали, а коней он предпочитал больше в колбасе. Если не считать умения перепить самого крепкого здоровяка и исключительную привлекательность для женщин, была у него еще одна страсть, в коей он был действительно хорош.

Однажды детские глаза увидели тонкий прут, что мог дотронуться до неба и догнать птицу и Льюис совсем пропал. С каждой выпущенной стрелой он старался почувствовать, как это – лететь так высоко и быстро, что тело одевает воздух в плотную, щекочущую одежку. Стрела за стрелой, он слышал их свист, и по нему мог определить, попадет ли она в цель. В хмелю Льюис признавался, что стрелы разговаривают с ним, шепчут на ухо свои секреты, а когда летят, свистят от восторга. Его называли чудаком, пожилой отец же ворчал – мужчина знатных кровей, а предпочитает бесчестный лук благородному мечу, недостойно отпрыска лорда держать в руках оружие простолюдина. Но Льюис так и жил, любя женщин, попойки и стрелы, пока к его сестре не приехал свататься лорд Дориан. Молодой лорд Индеверин повстречал гостя с хмельной головой и по глупости своей повздорил с ним, а ночью пробрался в оружейную и по еще большей глупости наделал большую кучу в шлем жениха его дражайшей сестры. От гнева Бристона Индеверина дрожали стены каменного замка. В горячке лорд Индеверин отдал своего сына простым лучником в походную армию в надежде, что у того прибавится ума. Правда, когда подостыл, выхлопотал для него место в одном из отрядов принца. С тех пор Льюис Индеверин тенью следовал за Реборном, и в жизни его, по большому счету, ничего не поменялось. Он все так же жил, любил женщин, попойки и стрелы, разве что отец его не ворчал и ноги иногда болели от долгой ходьбы, а просыпаться невесть где он привык еще и на родине. К удивлению отца и самого себя, за пару весен Льюис умудрился дослужиться до начальника отряда.