Книга Пшеничная вдова, страница 130 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Лучше бы я промолчала тогда.

– Обычно я двумя руками за женское молчание, – особенно ваше, хотел уточнить Реборн, но вовремя одумался. – Проблемы такого рода лучше решать сразу. Кто знает, что было бы через полвесны? Тогда малой бедой не обойтись.

– Вы хотите сказать, что адепты Безумного могли бы захватить Теллостос?

– Если дать им волю. Инаркхи свирепы, а при должном количестве перебьют даже сильную армию. Такое нужно гасить в зачатке. Однажды Отверженный ошибся, и с тех пор последствия приходится исправлять Воину.

– В чем же его ошибка? В том, что он спустился с небес к людям, чтобы помочь?

– Да.

– Но тогда не было бы ни городов, ни ремесел…

– Возможно, они были бы позже. И мы все так же стояли и разговаривали. Так какая разница?

Его не переубедить, поняла Исбэль, это бесполезно. Твердое, практичное сердце не видит смысла в милосердии. И должное течение вещей оно тоже не принимает. Исбэль посмотрела под ноги, пару раз пнув комочек мокрого песка.

– Говорят, он приходит в образе нищего, – тихо сказала она, лишь слегка громче шепота волн.

– Тогда зря вы смотрите на небо. Среди звёзд вашего Бога нет.

– Почему вы решили, что я чту Отверженного?

– Значит, ваше пугающее милосердие – удивительная случайность, – вглядываясь в заплаканную даль, задумчиво произнес Реборн, – Его мало кто чтит. Может, из-за того, что нет его на небесах, а люди не любят созерцать пустоту. Бог, которого нет. Однажды им сказали, что такой существовал, они поверили, но потом стали забывать.

– Отверженный подарил огонь, сточил первое лезвие. Человек впервые отведал жареное мясо из его рук. Разве это можно забыть?

– У людей короткая память. Но не стоит слишком сильно их корить. Боги не отвечают на их молитвы, так с чего бы людям быть благодарными?

– Но они ведь все равно продолжают молиться. Если бы боги не отвечали, люди бы перестали.

– Жизнь трудная штука. Они продолжают молиться только из-за потребности во что-то верить.

– Вы слишком жестко судите людей и слишком жестоки к богам.

Реборн промолчал.

– Посмотрите, – Исбэль указала пальцем на созвездие двенадцати, – Вы что-нибудь замечаете?

– Вороной конь посветлел и почти уже перепрыгнул горизонт.

– Звезда потухла, – упорно ткнула в небо Исбэль, – Та, что блестела в его глазах. Еще пару дней назад там полыхал зеленый огонь безумия, но теперь в глазницах пустота.

– Действительно, – задумчиво ответил Реборн. – У него потух взгляд.

– Мне бывает жалко этого коня, так часто ему приходится учиться заново скакать по небу. Воин снова заключил Безумного в темницу, и конь снова ослеп.

– Знаете, я не суеверен, – снисходительно ответил Реборн, – И предпочитаю не верить в богов. Это все всего лишь мифы и сказания, не более того. Но из всей дюжины я все же больше уважаю Отверженного. Он никак не выдает своего присутствия. Ни на небе, ни на земле. Хотя бы не скрывает, что его нет.

На небе сверкнула серебряная звезда Воина, венчавшая вздыбленное копыто. Совсем скоро оно скроется за горизонтом.

– Разум без сердца лишен мудрости, это всего лишь ум. А от большого ума до безумия один шаг, – Исбэль сделала вид, что не услышала последних слов Реборна, – На небесах есть и сила, и доблесть, и чистота, и праведный гнев. Даже хаос иногда покидает свою темницу. Все есть на небесах… кроме мудрости. Теперь она ходит среди смертных.