Книга Пшеничная вдова, страница 167 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Когда осталось всего-навсего ступеней десять, Эсмер мертвой хваткой вцепилась в серое дерево и замерла:

– Я не могу идти дальше, – онемевшим от страха голосом прошептала она, – Здесь везде небо! Над головой небо и под ногами небо, мне очень страшно…

– Эсмер, дорогая, – Исбэль и сама себе удивлялась: рядом с Эсмер она становилась по-настоящему взрослой, стараясь защитить милое дитя, как она про себя ее называла, – В том то и дело, что это всего лишь небо! А если подумать, не всего лишь, а целое небо! То, что причиняет вред, имеет клыки, зубы и руки, я точно это знаю. А небо… оно дом для птиц и ласковый ветер, только и всего, – произнесла Исбэль голосом нежным, словно шелест листвы, – Если боишься – просто зажмурься, я поведу тебя за руку. Только не оглядывайся назад, если у тебя закружится голова, ты можешь упасть прямо на наших доблестных рыцарей, тогда уж мы точно услышим громкий грохот! – последнюю фразу говорить не стоило, Исбэль поняла это в самый последний момент, наблюдая, какими большими становятся прозрачно-серые, словно талый лед, глаза Эсмер. Лучше бы она зажмурилась, подумала Исбэль, ведь такими большими глазами много видишь, а от страха видишь еще больше, делая все только хуже.

– Не волнуйтесь, леди Эсмер, я не дам вам упасть, – послышалось позади, – Можете подниматься смело.

От удивления Эсмер перестала страшиться, а Исбэль растеряла свое назидательное настроение: Ульрик смотрел на них снизу, пребывая в воинственной решительности. Челюсть его, как и весь сам он, подалась вперед. Впервые он произнес что-то отличное от запретов, и слова «нельзя» слух Исбэль, кажется, не уловил. Последние десять ступеней Эсмер прошагала быстро, видимо, не желая падением своим нарушить стройный ряд вороненых рыцарей.

– Сюда ведет большая объездная дорога. На телегах привозят руду и утварь, но чтобы проехать по ней, необходимо выйти за стены замка, – поведала Исбэль. Вдалеке уже была видна кузница, она узнала ее по серым стенам из крупного камня и дыму, идущему из огромной трубы на крыше, – На обратном пути можно взять коней, чтобы не спускаться по лестнице, но придется сделать большой крюк.

– Не положено, – услышала она позади, Ульрик встал рядом, – Его Величество запретил покидать замок в его отсутствие.

– Запретил мне, но разве он упоминал кого-то другого? – Исбэль уверенно повернулась к Ульрику, голова которого плыла в небе, а на шлем его вот-вот должна была сесть туча, – Киргоф отправится по объездному пути, он проводит леди Лонгривер в замок.

Ульрик не издал больше никаких запрещающих слов, а Киргоф согласно кивнул.

За оружейной с белесыми колоннами, походившей на большую беззубую челюсть, расположилась кузница, за кузницей – небольшая конюшня для королевских нужд. Вся эта процессия тянулась к припорошенной далью горе Перемен и получила название улыбка ведьмы. Беззубый рот старухи не сулил ничего, кроме обузы ее детям, а оскал ведьмы всегда скрывал опасность. Вспорхнули птицы. Стая голубей покинула крыши построек, улетая в бледную даль. Наверху почти ничего не росло, кроме жесткой травы. Единственное дерево, прибившееся к кузне, свесило к земле длинные дряблые ветви, оплакивая свое одиночество. Эсмер вдруг резко остановилась и прислушалась.

– Вы слышите? – спросила она настороженным голосом, – Будто кто-то кричит.