Книга Пшеничная вдова, страница 57 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Исбэль стояла у зеркала в роскошном, увенчанном прозрачными корундами платье: корунды на декольте, слегка открывающем грудь, корунды на кружевных плечах и подоле. Кружева струились по пышной юбке, превращая Исбэль в огненно-рыжую, винную королеву. На фоне глянцево-жемчужных роз раскаленно-красные локоны смахивали на пламя: одно неловкое движение, и огонь перекинется на платье, опаляя тонкое рубиновое кружево.

Вчера прошла коронация, а сегодня она идет к алтарю. Лорды, леди, приглашенные короли и десницы, набившие вычурный тронный зал, пыжились от важности, склоняли головы и желали достойного, долгого правления. Народ, встречающий ее у порога главного храма, взирал с выжиданием и надеждой… Но сегодня, как только будут произнесены клятвы у алтаря, престол займет король, а она останется не у дел. Никто даже не даст приблизиться к трону – она займет статус консорта. Королева одной луны.

«Пшеничная вдова либо пугает, либо сулит жизнь, но королева одной луны вызывает только смех, – решительность Исбэль набирала силу, – Меня будет вышучивать каждая труппа потешников на больших и малых трактах. И к чему это приведет? Я сильная, пока в меня верят… Вот что, король Бернад, ты сам виноват в своем выборе. Пусть это случится, а потом нас рассудят Боги».

За две недели ей не успели сшить новое свадебное платье: Исбэль облачилась в старое, именно то, в котором шла к алтарю в последний раз. Четыре весны назад она оставила его невредимым, дав себе слово, что сожжет, когда проклятье остановит свой тяжелый маховик. Но сейчас… На площади Реборн разжал хватку на шестом вздохе, вынудив идти острием меча, в чертоге отнял руку на четвертом, но сейчас она точно дойдет до седьмого.

С любовью приглаживая вздыбленные оборки, Исбэль старалась не делать лишних движений – боялась вытряхнуть из-под них проклятье: ей нужно было все, до самой последней капли. Если уж Реборн и полетит вниз со ступенек храма, королева не кинется ему помогать, и даже не позволит схватиться за собственную фату. Траурное платье она тоже сохранила.

В этот день город был на удивление тих. Под восторг коронации рассеялись клубы дыма над домами мятежников, в бодрящем весеннем воздухе растворился запах гари… Ее повезли к храму в окружении роскошного, разодетого в пух и прах конвоя. На доспехах блестело металлическое солнце, на шлемах трепыхались густые страусовые перья. Лоснящиеся вороненые кони, казалось, не шли, а гарцевали, подле их упругих боков мирно покачивались копья с обвитыми вокруг древков лентами. За ними ровно вышагивала дюжина ландскнехтов, все, как один, разноноги: правая оранжевая, левая – темно-синяя. Едва ли из целой дюжины нашелся один со стройными, одетыми в облегающие чулки ногами: кривоватые и толстые, словно бревна, они врастали в коренастое тело. Усугубляли вид широкорукавчатые камзолы. Такие же яркие, как и чулки. Наверное, стража походила бы на паяцев или суровых соблазнителей, если бы не дюжина алебард, ровно по числу ландскнехтов.

Горожане молча провожали взглядом карету Исбэль, молча шли за процессией. Детишки юрко петляли между ног взрослых, а те в свою очередь тянули шеи, пытаясь разглядеть, что же происходит там, на подступах к храму. Любопытство рекой текло по улицам Аострэда, на время вытеснив даже ненависть. Как ни странно, в этот день Исбэль почти никому не была интересна. Все выискивали взглядом Реборна. Народ мигом прозвал предстоящую свадьбу скоропостижной. Да, именно так. Скоропостижная свадьба.