Книга Пшеничная вдова, страница 95 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Тогда что вы сейчас делаете?

– Боюсь.

– Чего? Правды?

– Что моя правда не так крепка, – не добившись своего, Исбэль сложила ручки на коленях. Реборн таки отобрал у нее одеяло, отбросив его на огромный походный сундук в дальнем углу шатра. Серебряная ткань колыхнулась, стряхивая с себя сонное серебро. Послышалось тихое шуршание.

– Правда действительно придает сил, она – броня, но только если на твоей стороне, – голос Реборна был холоден, словно промерзшая на морозе сталь, – Вы этим не можете похвастаться. Ваш отец – кровавый убийца. После всего Блэквуды бы не оставили это просто так, никто бы не оставил это просто так. Мы на вашей земле теперь навсегда. Смиритесь с этим.

Там, в ее идеальном мире, все должно быть совсем не так. В ее идеальном мире Блэквуды – захватчики, не заслуживающие не уважения, ни чести. Что лежало по другую сторону было покрыто пеленой тумана, в который она упорно не хотела входить. Исбэль действительно зажмурилась. Она раньше никогда не сталкивалась с войной. Ее пшеница видела и болезни, и смерти, но это происходило так тихо, естественно, будто само колесо времени забирало свое, когда приходил час. В этом не было безумного ужаса, только печаль и слезы. Война же высушивала любые слезы, она замораживала сердце и лишала воли. Она хуже страха, от нее можно только убежать, а тому, кому это не удалось, предстояло погибнуть.

– Я никогда не слышала, чтобы отец повышал голос. Он любил персики и часто смеялся, а на пирах хохотал над шутами так, что кололо в боку, он сам говорил, – не поднимая головы, произнесла Исбэль, – Да, он не любил короля Бернада, но ведь эта нелюбовь была взаимна. Злой человек никогда бы не отдал столько пшеницы за семь лет, что я колесю по Теллостосу. Отец был добрым человеком.

– Не удивлюсь, что добр он был только к вам.

– Неправда.

– Ваш отец был жаден, – отчеканил Реборн, – Жадность – порок, который даже очень добрых людей превращал в сущих монстров. В случае короля Дорвуда она окончательно его ослепила, кинув в глаза золотые монеты. Они так и остались там, но уже поверх век. Об этом я позаботился, – Реборн оставил сжавшуюся Исбэль и подошел к крепкому столу, еще ни разу не испытавшему его гнев. Если бы здесь был король Бернад, он давно бы уже треснул, – Войны развязываются и из-за меньших причин, чем три корабля, случайно зашедших не в те воды. Но причиной послужили все-таки золотые прииски, обнаруженные в Глаэкоре близ границ вашего моря.

– В Глаэкоре нашли золото? – Исбэль на миг растеряла свою робость, удивленно тряхнув рыжими кудрями, – Когда?

– Достаточно давно, чтобы это узнали те, кто захотел его присвоить. Просто ваш отец оказался быстрее остальных, – Реборн схватил одну из бутылок, щедро плеснув содержимое в стакан, – Король Дорвуд вам не сказал, видимо, чтобы под ногами не мешались. Разумный выбор.

Золото! Исбэль не могла поверить своим ушам. Ее отец развязал войну из-за золота… Нет, она бы не мешалась под ногами, она бы точно смогла уговорить отца не совершать этот безумный поступок. Может, она даже завела бы с дюжину котят и ходила за ним по пятам, тогда он точно бы передумал.

– Блэквуды не отдают своего, – Реборн залпом осушил стакан, – Король Дорвуд это знал. Оторвать от нас кусок можно если только срубить голову с плеч, поэтому он и нанял инаркхов.