Книга Знамение змиево, страница 133 – Елизавета Дворецкая

– Кому и знать, как не Архангелу нашему! – опять поддел Дёмка. – Он ведь и туда пролез. А, попович? Есть там, в монастыре, молодые бабы?

Захваченный своими мыслями – сомнениями, тревогами, надеждами и опасениями, что надежды не сбудутся, – Воята едва слышал, о чём болтают спутники, и ему было не до соперничества с Дёмкой. Тот, хоть и был вдовцом лет на десять старше, казался Вояте неразумным отроком.

Пока добрались до Барсуков, тонкий месяц скрылся за облаками – «ангелы белую жену спать увели», подумал Воята, – и деревню путники нашли только благодаря тому, что упёрлись прямо в жердевую загородку. Едва разглядели, где ближайшие дворы. Без Сбыни не нашли бы ничего, но тот, походив немного туда-сюда, определился и повёл товарищей к ручью, впадавшему в Болотицу, где стояли здешние бани.

У ручья стало легче: в двух-трёх местах мерцали огоньки, указывая путь. В последние дни перед Великим постом на супредки собирались все, кому положено туда ходить, в одну баню они не вмещались и занимали несколько. Внутри горели лучины и свечи, а оконца стояли отворёнными для выхода дыма – печи в банях топились по-старинному, по-чёрному.

Подобравшись поближе, послушали у оконца. Долетал негромкий разговор – веселья в этот вечер тут не было. Из другой бани доносилось пение двух-трёх голосов.

– Иди, посмотри, есть ли она где? – Воята подтолкнул Сбыню вперёд.

– Давай, играй! Сейчас они сами у нас вылезут и покажутся!

Воята снял с плеча короб, вынул гусли, повесил на шею, растёр слегка озябшие руки и заиграл – про воробья, что пива наварил, про совушку, что пришла на пир незваная и заиграла на рожке… При первых звуках весёлого наигрыша, под который можно и петь, и плясать, разговор в бане смолк, послышалось лёгкое движение. Сбыня, слушавший под самым оконцем, знаками изобразил смятение. Чудно звучала эта гудьба в почти полной темноте, и некоторое время бани молча выжидали. Потом всё же скрипнула дверь, обозначился невысокий прямоугольник тускло-огненного света. Чья-то чёрная тень – девичья – встала на пороге, высунулась наружу.

– Кто там?

Воята продолжал играть, не отвечая. Отворилась дверь в другой бане, в третьей. Первая тень шагнула за порог, приблизилась. За ней потянулись ещё две-три – девки всегда тянутся друг за другом, будто связанные одной верёвочкой, даже когда страшно. Воята играл, никого не замечая, всё быстрее, веселее. Вот уже три отворённые двери освещали берег ручья, а троих гостей окружали девки числом больше десятка. Позади них толпились девчонки, ещё не считавшиеся невестами – эти попискивали, от избытка чувств дёргая друг друга за рукава.

Краем глаза Воята наблюдал, как они собираются. Он смутно помнил Устинью, но пока её поблизости не замечал.

Круг смыкался всё плотнее, девки торопливо переговаривались. Видя, что больше никто не подходит, Воята ударил по струнам, и гусли умолкли. Вокруг закричали – удивлённо, и радостно, и огорчённо.

– Ещё играй! – требовали сразу многие голоса. – Ещё!

– Эх, девушки, дочери отеческие! – укорил их Сбыня. – Не умеете вы гостей принять! Вы бы нас сперва взяли под белы руки, отвели бы в высок терем… в чёрну баню, – поправился он в ответ на смешки, – накормили бы, напоили, спать уло… Ну, просто накормили!

– Погреться бы! – пожаловался Дёмка, переминаясь с ноги на ногу и похлопывая себя по плечам.