Онлайн книга «Знамение змиево»
|
И вышла Мать Пресвятая Богородица С того монастыря Юрьева: «Ай же ты, Амелфа Васильевна! Закличь своего чада милого…» Только Пресвятой Богородице вдвоём с матерью Василия и удалось наконец его унять. Струны позвенели – будто струи могучего Волхова, что тёк тысячу лет назад и будет течь через тысячу, будучи свидетелем возрастания и падения, удали и подлости людской, – и смолкли. Какое-то время было тихо, а потом мужики закричали, застучали ножами и чашами по столу. Кто мог дотянуться – хлопал Вояту по плечам и спине. – Кирюха, а корчага-то пуста! – выкрикивал на том конце стола Арсентий. Вояте подносили чары вновь принесённого пива, мёда, выбирали лучшие куски мяса. Он ухмылялся в ответ на похвалы – тщеславия среди его «похотей» не было, – и старался не показать, что душа его и сейчас там, над Волховом носится, над мостом, на который не раз уже проливалась и его собственная кровь… Пока Воята пил, кто-то осторожно потянул его за полу. Обернувшись, он увидел Ирицу – одну из местных девок. Не слишком красивая лицом, с огромными серыми глазами на скуластом лице, она, однако, славилась длинной косой очень светлого, почти как чёсаный лен, цвета, из-за чего завистницы болтали, что-де она льняную кудель в косу заплетает для пышности. Не слушая болтовни, Ирица всегда держалась гордо и цену себе знала. Она только вошла со двора, и от её желтовато-белого овчинного кожуха веяло холодом и свежим снегом. – Попович, тебя баба Параскева зовёт! – проговорила она, наклонившись к самому уху Вояты, так что он ощутил прохладный запах её косы и тепло дыхания на щеке. – Случилось что? – Воята наполовину обернулся. – Ничего, а пойдём к нам. Что ты здесь засел, со стариками? Мы там личины делаем… нам бы поиграл, что ли! – Ты, коза, лубяные глаза! – К ним придвинулся круглолицый Несдич. Как мужчина, вторую зиму женатый, он на девок смотрел с презрением. – Дай поесть человеку! Он вам не скоморох! – А вам, стало быть, скоморох! – Ирица, не робея, упёрла руку в бок. – Сами парня замучите, а что ему с вами сидеть… старичье! Пока они вполголоса перебранивались – за шумом пиршества вокруг их всё равно никто не слышал, – Воята успел утолить голод. – Ладно, сейчас приду! Ему и самому хотелось уже выйти из душной избы на воздух – от запахов горячей и остывающей пищи, от дыхания и испарений трёх десятков пьянеющих мужиков тут уже было не продохнуть. – Кирюха, а корчага-то пуста! – слышал он уже несколько заплетающийся голос Арсентия, вслед за довольной Ирицей пробираясь к двери. * * * Уже почти стемнело, но темноту теснили прочь огни нескольких костров на площади. Сквозь проём заснеженного вала было видно, что и на посаде горят костры до самого оврага. Стоял шум и гул голосов: где-то играли на рожках, где-то били в бубен, где-то горланили песни, а у дальнего костра блеяли козой. Гулянье шло по всему Сумежью: во многих избах сидели гости, ходили от одного стола к другому, иной раз прихватив и хозяев. У крыльца Арсентиевой избы Воята задержался, глубоко вдыхая свежий холодный воздух; запах свежего снега мешался с запахом дыма костров, жареного мяса и прочей горячей снеди, коим несло из каждого оконца и двери. В вышине сияли звёзды, им отвечали такие же острые отблески на снегу. Казалось, сделай шаг – и пойдёшь по звёздам, будто те предки-деды, что давно умерли и живут где-то там, в вышине, глядят оттуда, как внуки здесь веселятся. |