Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Даже Воята заслушался и понемногу стал успокаиваться; понимая, что этот старичок – сам святой Никола, он не боялся за судьбу мальчика. А чудеса только начинались: когда пришла пора иноземному царю подносить подарки, старичок дал мальчику камушек в платочке, а когда царь платочек развернул – камушек так и засиял, будто звезда. – Вот угостил их царь и говорит: вы люди торговые, везде бываете, многое вам ведомо. Не подскажете ли средства моему горю помочь, дочь мою единственную от заклятья избавить? Кто сумеет её из монастыря освободить, тому дам товару дорогого, сколько он пожелает. Возвратился мальчик на своё судно и всё старичку рассказал. А старичок ему: пойди, говорит, выручи царевну. Вот тебе три палочки. Как придёшь в монастырь, обведи вокруг себя три круга этими палочками, а сам сиди в середине и Евангелие читай. Ничего не бойся – никакая злыдня через эти черты не перейдёт… Когда речь зашла о царевне, Воята так увлёкся, что почти забыл о своих бедах; вспомнилась девка из призрачной избы. Сейчас ему уже казалось, что не он попал в ту избу, а тоже какой-то «мальчик» из бабкиного сказа, но девку он умственным взором видел так же ясно, как Янку и Юлитку. Почему-то его тянуло к ней, как ни к одной из сумежских девок; при мысли о ней просыпались и тревога, и непонятная радость. Он жадно вслушивался в неспешный рассказ бабы Параскевы, будто его это касалось, невольно примеряясь: не поможет ли ему это… Поможет сделать что? – Пришёл мальчик в монастырь, одной палочкой обвёл маленький круг вокруг себя, другой побольше, третьей – самый большой. А сам встал в середину и стал Евангелие читать… Пока всё шло правильно: Воята мельком вспомнил, как сам обвёл кругом тот шалаш в лесу, где читал Евангелие, только он действовал не просто палочкой, а веретеном, которое ему вручила баба Параскева. Знать бы, что за «палочки» дал своему ученику святой Никола. – Вот настала полночь, взошла луна полная, – нараспев, понизив голос, продолжала баба Параскева; девки даже перестали шить, и в тишине под тихий треск лучины её негромкая, плавная речь навевала особенную жуть. – Вдруг слышит мальчик скрежет: сдвигается плита каменная, отворяется склеп глубокий, вылезает оттуда царевна. Такое было на неё заклятье наложено: днём лежала она в домовине как мёртвая, а ночью вставала и много народу уже сгубила. Вот видит она мальчика и кричит так страшно: «Кто в моём доме, кто в тёмном? Съем, съем!» Кидается к нему, а за первый круг пройти не может. Мальчик будто её не слышит: стоит себе и читает Евангелие. Бегает она вдоль черты, руки к нему тянет, а достать не может. Бегала она, бегала, а тут и петушок пропел – залезла она обратно в склеп и крышкой закрылась. Настало утро, пришёл царь с боярами в монастырь, видят – мальчик стоит живой и Евангелие читает. Взяли его под руки, повели к царю в дом, напоили-накормили и спать уложили. Вечером опять даёт ему старичок три палочки да три камня: палочками, говорит, обведи круги, а камни кидай царевне, если ближе подойдёт. Пошёл он опять в монастырь, палочками очертился, стоит в середине и Евангелие читает. Настала полночь, опять выходит из склепа царевна. Да как закричит: «Кто в доме моём? Съем, съем!» Бегает она за чертами, зубами щёлкает. Мальчик ей камень кинет, она его погрызёт-погрызёт да опять кричит: «Кто в доме моём? Съем!» Как запел петух, она спряталась… Настала третья ночь. Очертился мальчик палочками. Стоит в середине, читает. В полночь вылезла царевна из склепа, опять кричит: «Кто в доме моём? Съем!» Стала по кругу бегать, и всё ближе подбирается. Прошла за первый круг, потом за второй. Подобралась совсем близко уже, стоит за третьим кругом, возле мальчика, и вздыхает. Мальчик видит – она рядом совсем. Взял он крест и ей на шею накинул. |