Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Ну вот ещё, зачем! Она что – царевна? За её спасение кто-то предлагает товару и полцарства? Ну и нечего пустыми мечтами маяться, укорял сам себя Воята и сердито вертелся с боку на бок, стараясь заснуть, но только задевал свежие ссадины на лице и шипел в темноте от боли. Стараясь успокоиться, он принялся читать Никитину молитву – ту, которую надлежит читать перед сном. «Святый великий Христов мученик Никита, моли Бога о рабе своём Гаврииле. Святый великий Христов мученик Никита, избави раба Божия Гавриила от всякия болезни и печали…» Но вместо покоя под опущенные веки лезли видения: старец, похожий на отца Ефросина, бьёт своими оковами соблазняющего беса – мелкого, чёрного, мохнатого. Но почему старец? Противником святого Никиты был его отец, значит, он в то время был ещё юношей, молодым человеком… Воята перевернулся на другой бок, лицом к избе, и вздрогнул: померещилось, будто в избе мерцает свет. Не загасили лучину? Уголёк вылетел из печи, наделает пожара! Но поднять веки не получалось. Вояту охватило оцепенение. Он лежал неподвижно, на спине, повернув лицо к столу и печи. Стол был освещён, как будто там стоит несколько свечей. Но свет исходил от книги – на столе лежала Панфириева Псалтирь, хотя Воята точно помнил, что убрал её в ларь. Это она испускала мягкий золотистый свет, и Воята успокоился: святая книга пожара не наделает. Веки его были по-прежнему опущены, но он как будто видел сквозь них… или это просто сон? А потом… Из мрака в северном углу выступил некто… Сдвигается плита каменная, отворяется склеп глубокий… Воята в своём полусне-полузабытьи не слышал скрежета камня, но ощутил, как в лицо повеяло холодом с запахом лесной прели. Тёмный некто плавно, бесшумно приближался к столу. Тревожась о святой книге, Воята силился открыть глаза, но не мог – веки стали тяжелее камня. Тёмный некто придвинулся к столу вплотную, наклонился… Отсвет книги упал на его лицо, и Воята вздрогнул. Это была она – дева из призрачной избы. То же лицо с крупными чертами и густыми тёмными бровями. Та же коса, лежащая на груди, толстая, тёмно-русая. Цвет глаз, как и тогда, Воята не смог разглядеть в темноте. Девушка была, несомненно, та самая, но выглядела немного по-другому. Если в той избе она в единственный миг их встречи устремила на Вояту пристальный, требовательный взгляд и сама казалась немного напуганной, то теперь у неё был уверенный, таинственный, отчасти заговорщический вид. Вот она подняла руки и раскрыла книгу. Скользнула взглядом по первым страницам, потом перевернула ещё несколько листов. Ещё, ещё. Она листала книгу, отблески света пробегали по её лицу мягкими волнами. Воята чувствовал оторопь, неверие и в то же время радость, что видит её вновь, но сильнее всего было недоумение. Кто бы она ни была – чего она ищет в Псалтири? Какой псалом? Вот дева перестала листать и воззрилась в книгу. Воята видел, как её взгляд перемещается по строчкам. Она умеет читать по-гречески? Вот уж чудо! Хотя, если по лицу судить, может быть и гречанкой. Некоторое время дева вчитывалась в строки греческой Псалтири. Потом осторожно закрыла книгу. Следом подняла глаза и посмотрела прямо на Вояту. Ничего не сказала, даже не кивнула, но взгляд её был настолько говорящим, что Воята понял: она приходила не ради книги, а ради него… |