Книга Вдова на выданье, страница 37 – Даниэль Брэйн

Лариса стискивала в руке теперь уже крышечку от сахарницы или чего-то похожего, и лицо ее было налито темно-красным — того и гляди, хватит удар.

Слишком… несбыточно.

— Домна сказала, что ей Прасковья велела детей накормить, Лариса Сергеевна, — сглотнула Зинаида. С хозяйкой она была робка, не то что со мной. — Со вчерашнего дня ничего не ели.

— Велела!.. Дорого же мне обходятся твои… дети, — поправилась Лариса, очевидно, вспомнив, что я недвусмысленно дала понять, какие сложности с приемом пищи ее ожидают, если она не будет держать за зубами язык.

Я смотрела на поднос — плесневелый творог, непропеченный плоский хлеб, траченные плесенью сухари. Ладно, я повременю с тем, чтобы заставить все это съесть моих благодетельниц. Парашка смогла успокоить детей, и хотя мне не нравилось, что они слышат нашу ругань, они еще малы, чтобы вникать в суть.

— А еще барыня, — ядовито добавила Зинаида, бросая на меня недобрый и крайне мстительный взгляд, — меня с ног сбила, Лариса Сергеевна. Так вот пришлось — что собрать, а что снова в кухне взять, да сливок налить заново.

Парашка, пользуясь тем, что на нее никто не смотрит, корчила мне выразительные рожи, мол, зайди, барыня, дело есть. Лариса швырнула крышечку на поднос, и на этот раз она раскололась.

— Погибели на вас нет, дармоеды! — выплюнула Лариса и, развернувшись, удалилась. Я смотрела ей вслед с какой-то безнадегой.

Проблема не в том, что мой покойный муж обязал эту мегеру взять меня под свое крылышко, это всего лишь формальность, не ограничение моих прав. Проблема в том, что мне предстоит выяснить, что у меня за права, и обозначить границы.

— Иди, иди, Зинка, иди отсель! — заворчала Парашка на девку. — Ступай, не гневи благодетельницу! Барыня, ну иди сюда, вот наказание-то!

— А… — крякнула я, но Парашке надоело ждать, она бесцеремонно втащила меня в комнату и захлопнула дверь, оставив Зинаиду с подносом в коридоре.

Дети с визгом кинулись ко мне, и я на несколько минут обо всем забыла. Вспомнила, правда, что Наташеньку сегодня будут пытаться у меня отобрать… Значит, сейчас я отправлю Парашку в подвал за купеческими дарами и узнаю у нее подробно про драгоценности, а потом, когда дети поедят, навещу золовушку в ее логове. К тому моменту, когда явятся из приории, у меня должны быть все карты на руках — и желательно украшения тоже.

— Еду забери у Зинаиды, — приказала я Парашке, прижимая к себе повисших на мне детей.

— Да что, матушка, та еда, Домна дура, да и Зинка еще дурней, — отмахнулась нянька, даже не думая высовываться в коридор. — Вона, дети творог, что ты вчера принесла, есть не стали, и молока да сливок вовсе не пьют. Как не знаешь!

Да, не знаю, иначе бы не тащила с другого конца города еще и кувшин.

— Мне купцы калачей и репы дали, — озорно подмигнула я, — и капусты кислой. Пойди щи свари.

Если ты знаешь, что такое «щи». Но Парашка знала.

— Щи! — она всплеснула руками и, наклонившись ко мне, зашептала: — Щи, барыня, я в ночи поставлю, сама видишь, благодетельница наша добра да щедра, ребятенкам хлеба черствого пожалела, чтобы он у нее в горле застрял, у гадюки. А репу, барыня, репу принесу, да медку захвачу, и орешков у меня еще немножко было. А ты устраивайся, устраивайся, не хоромы, как в батюшкином доме, но все поширьше, чем внизу-то!