Книга Вдова на выданье, страница 52 – Даниэль Брэйн

— Что еще? — устало спросила я. — Садись и шей, если сон не идет. Я с ног валюсь.

Взгляд старухи пригвоздил меня к полу. Я, возможно, себя накручивала, и отношение к моей няньке покойной Зинаиды было тому не последней причиной, но Прасковья пугала меня всерьез. Сейчас передо мной стояла не ворчливая неряшливая нянька, а настоящая разбойница. Может, она прячет за пазухой нож.

— Пойдем, матушка, — позвала Парашка тихо, прошипела, как прохудившийся надувной матрас. — Пойдем. Покажу тебе кое-что. Увидишь — решишь, как быть.

Я старалась не оглядываться на детей. Как мать я самое слабое звено. Мои дети — моя уязвимость, Парашка могла до сих пор этого не понять, она все еще видит перед собой убогонькую барыньку, над которой грех не поглумиться при случае.

— Пойдем, барыня, — Парашка стала настойчивей. Так, притворно-ласково, с темным жадным блеском в глазах, заманивала ведьма в свой домик Гензеля и Гретель. И, потеряв терпение, она подошла и дернула меня за рукав.

Ей не удалось убить меня днем с помощью яда, и теперь она прельщает меня, чтобы под покровом ночи пырнуть ножом и сбросить в канаву? Я все еще колебалась. Я справлюсь с ней, если она решит напасть, но если в какой-то момент я оплошаю, что станется с моими детьми, что их ждет — полное и беспросветное сиротство?

— Да скаженная, что ты делать-то будешь! — с раздражением, но совершенно не зло рявкнула Парашка, и я решилась, сделала шаг — и застыла. — Идем, идем, пускай спят барчата, нам недалече! Не топай только, тихонечко ступай, — и она подтолкнула меня в спину.

Еще загадочней, если Парашка собирается выманить меня на улицу, чтобы никто не узнал. Она не взяла свечу, мы вышли в коридор и оказались в полной темноте, и лишь сейчас я сообразила, что старуха все это время шастала вот так, на ощупь. Страхом то, что испытывала, назвать я не могла, но неприятное, как гусеница, за пазухой извивалось чувство без названия. Отшвырнуть и прекратить сию же секунду, но… нет.

Я зашипела, едва ступив по коридору — я различала контуры стен и акварельные проплешины там, где были окна, быстро идти я не могла при всем желании, а Парашка торопила и требовала, чтобы я не издавала ни звука. Я ведь всегда успею закричать, верно? И знаю, что кричать, чтобы сбежались все домочадцы — «пожар», это разбудит даже мертвого.

Не исключаю, что кто-то мертвый в этом доме снова есть.

Коридор, дверь в зал, проход в кухонный коридорчик, тяжелая дверь на лестницу — мы шли к черному ходу, и я гадала, может ли там оказаться в это время хоть одна живая душа. Окно на лестничной площадке светилось холодным призрачным пятном, я спустилась ниже и разглядела ущербный месяц, смотревший на меня. Парашка не позволила мне прохлаждаться, опять пнула в спину, но мы шли вовсе не на двор.

— Ну куда, куда, малахольная! — запричитала Парашка, дергая меня в проход, ведущий к моей бывшей комнате, и от досады я скрипнула зубами и обругала саму себя. Всего-то какое-то барахло валяется еще в комнате, а что нянька не поставила меня в известность — настоящая Липочка могла повод для такой таинственности знать.

Оставшийся путь до двери я уже насмехалась: Парашке не позавидуешь, барыня, резко съехавшая с хорошо знакомых рельсов, это проблема. Пускай, главное, чтобы с рассудком не простилась сама Парашка, сумасшедшие обычно очень сильны.