Книга Вдова на выданье, страница 59 – Даниэль Брэйн

А все остальное — бренд, имя, работа мастера. Я глубоко вздохнула, посмотрела парнишке в глаза, уже не пряча свое отчаяние, и он сочувственно — или он актер еще более великий, чем банкир — улыбнулся.

— Я прибавлю еще две тысячи, Олимпиада Львовна, на свой страх и риск.

Надо было «кошачьи глазки» строить раньше, а не корчить из себя железную леди.

— Я понимаю ваше бедственное положение, сочувствую горю вдовы, — продолжал паренек, закрывая коробочку с колье и возвращая ее на место, — но в наше время, увы, драгоценности перестали быть капиталом. Ваш покойный супруг, Матвей Сергеевич, приносил нам диадему незадолго до своей безвременной кончины. Неплохая была работа, но я не смог дать за нее больше двух с половиной тысяч целковых.

С мягким щелчком закрылась дверь шкафа, выпустив тайну на белый свет. Да, я за скудным завтраком наскоро просмотрела список, который нашла в бумагах, и попыталась сличить его с тем, что перебирала и готовила к продаже Парашка. Список не совпадал с тем, что было в ее руках, и я подумала… да ничего я не подумала, мало ли, когда был составлен этот перечень, сколько с тех пор утекло воды. Теперь стало ясно: мой муж забрал и продал кое-что из украшений — самое дорогостоящее. Но даже все, что у меня имелось, его спасти не могло.

Наивно было и полагать, что купец третьей гильдии будет баловать жену шедеврами ювелирного дела. Он покупал ровно то, на что у него хватало средств, что могло вызвать восторг и зависть у таких же, как он, мелких предпринимателей.

Шестнадцать тысяч, из которых половина сразу уйдет на долги. Какую-то часть долгов я могу придержать, бесспорно, часть, которая не касалась моей семьи, моего мужа. Люди, с которыми сотрудничал он, нужны и мне, и мне придется выровнять наши отношения. Я не могу быть в долгу перед теми, с кем намерена говорить и действовать на равных, иначе меня затопчут. Это бизнес, мой голос обязан звучать с прочими наравне, а в бизнесе равенство обеспечивают только деньги.

Что я могу сделать на эти шестнадцать тысяч, что? Формально средства немаленькие, но это если не рассматривать их как стартовый капитал.

— Я могу предложить вам кое-что, Олимпиада Львовна, — ласково сообщил мне паренек, садясь на свое место напротив меня. — Если вы наймете у нас квартиру, то за первые три месяца мы возьмем с вас меньше на двадцать процентов, — и он кивнул на гору ничего не стоящих сокровищ. — Всего сорок два целковых, после трех месяцев — пятьдесят три целковых. Недавно построенный дом, второй этаж, три комнаты, меблировка. Оплату за год вперед вычту из причитающихся вам средств — шестьсот три целковых.

Банк нигде не упустит своей выгоды, ни в одной эпохе. Пока я осмысливала предложение — возможно, оно превосходное, если учесть, что я ни черта не знаю о ценах на аренду недвижимости, — паренек сунул мне под нос буклет.

«Доходный домъ Купеческого банка» выглядел так же монументально, как и сам банк. Три этажа, причем первые два очевидно для более чистой публики — окна выше, архитектура позаковыристей. Я пролистала буклет: ванная, спальня, столовая, гостиная, два закутка для прислуги, кладовая, кухня, печное отопление, электричество…

Внутри меня взвыла избалованная комфортом дамочка из двадцать первого века. Хотя бы я смогу не ломать глаза, темнота этой эпохи невыносима.