Книга Вдова на выданье, страница 58 – Даниэль Брэйн

Я должна спасти себя саму. И пока шла за приказчиком, думала — верно ли я направила стопы в банк, может, стоило обратиться к скупщикам? Но хотя эта мысль со вчерашнего вечера посещала меня пару раз, я безжалостно ее прогоняла. Возможно, и даже наверняка, я получу в банке денег намного меньше, чем в скупке, но куда опаснее фальшивые деньги, которыми меня влегкую мог наградить за мою неосведомленность любой не слишком обремененный моралью ювелир.

К моему удивлению, занялся мной совершенный мальчишка. Худенький белобрысый паренек, которому я дала лет семнадцать. Я выложила на стол свой узелок, раскрыла его и принялась наблюдать, как пацан сосредоточенно изучает свалившееся на меня богатство.

Свою работу паренек исполнял ответственно, выписывая что-то на бумаге. На часах то и дело прыгала минутная стрелка, украшения перекочевывали из узелка в две разные кучки, я ждала и нервно заламывала под столом пальцы. Новый, но уже привязавшийся ко мне жест.

— Что же, Олимпиада Львовна, — поднял голову паренек и неотразимо улыбнулся. Я напряглась. — Я могу вам дать за все четырнадцать тысяч целковых.

Я моргнула. В электрическом — да, черт возьми, ура прогрессу хотя бы в банке! — свете мне подмигивали камнями мои драгоценности.

— Сколько? — хрипло переспросила я. — Да вы меня грабите.

— Увольте, Олимпиада Львовна, — развел паренек руками. — Вот это кольцо стоит сто двадцать целковых, моя цена — пятьдесят.

Каких, к чертовой бабушке, сто двадцать?..

— А сколько стоит вот это колье? — указала я на самый, на мой взгляд, дорогой предмет в коллекции.

— Затрудняюсь сказать точно, я же не ювелир, но в оценке оно стоит две тысячи. Я взял на себя смелость дать за него тысячу, вот, взгляните, — и он подвинул ко мне лист.

Четкий, понятный, каллиграфический почерк. Я смотрела и не верила глазам — как колье может стоить так мало, как?

Но это давало ответ, почему муж не покушался на мои цацки.

— Они… фальшивые? — я закусила губу. Мне не приходила в голову эта мысль, но ведь никто не мешал моему мужу дарить мне… не подделки, но золото чуть похуже, камни чуть подешевле. Не «чуть», судя по тому, что я услышала.

— Ни в коем разе, — успокоил меня паренек. Видит Всемогущая, он старался. — Один момент, я вам покажу.

Он поднялся, неосмотрительно оставив меня со всеми украшениями, и отошел к глухому массивному шкафу. Я сидела и собирала в кучу рассыпавшийся стеклышками калейдоскопа мир. Это провал, катастрофа. Конец всему.

— Я, пожалуй, обращусь к ювелирам, — покачала головой я, все еще не подавая виду, что растеряна. Да, возмущена оценкой, но не растеряна до такой степени, что хоть вой. — Ваша цена неприемлема.

Золото лепреконов, черт возьми. В волшебном горшочке одни глиняные черепки.

— Воля ваша, Олимпиада Львовна. Но ювелиры вряд ли дадут вам сразу все деньги за это все, — молодой человек повернулся, держа в руках бархатную коробочку. — Залог за треть цены, или под выкуп, это возможно. В такое время живем, сударыня. Игроки носят в скупки украшения почитай каждую ночь… вот, взгляните.

На алой подкладке покоилось настоящее произведение искусства. Похожее колье я видела в Алмазном фонде много лет назад — россыпь бриллиантов и изумрудов, переплетенные веточки и дрожащие капельки росы.

— Графиня Богатова принесла вот буквально перед вами, Олимпиада Львовна. Я дал пятьдесят тысяч, и это Бурже. Камни? Утешит вас великая сила, Олимпиада Львовна, их цена тысяч семь.