Книга Вдова на выданье, страница 57 – Даниэль Брэйн

Что-то мне принесет новый день.

Выручила гроза, как ни странно. Еще не рассвело, как разверзлись хляби небесные, дождь хлынул стеной, и коляску мне дали крытую и охотно — купцы предпочитали переждать непогоду, чтобы случайно не испортить товар, но и заработать были не прочь. Я, одетая в лучшее, что у меня было, в сопровождении Евграфа и молодого купчика тряслась опять по дороге в город, и он разительно отличался от города, каким был вчера.

Людей смыло с улиц, бежали по мостовым мутные бурные реки, редкие лошади нервным ржанием проклинали весь мир, телеги вязли в грязи, и хмурые мокрые ваньки, перекрикивая руганью гром, вытаскивали их на дорогу. Я мерзла, хотя Парашка притащила мне чей-то изумительный кожаный плащ-накидку, и я не побрезговала краденым. Неровно светились окна домов, деревья ссутулились и опустили лысые ветки, и все громыхало и пророчило апокалипсис через пару часов.

Но магазинчики работали, и владельцы как коршуны высматривали с крыльца любого, кто мог заглянуть на огонек. Мы протрусили мимо бакалейных и галантерейных лавок, я прикрывала полой плаща узел с украшениями и думала, что напрасно с утра Прасковья старательно сушила тряпочкой каждую цацку. Меня саму впору выжимать.

Здание Купеческого банка поразило основательностью и размахом. Пять этажей, высоченные потолки, швейцар, с которого спесь не сбила даже отвратительная погода. У архитектуры такого стиля — и знала бы я еще, как он назывался — была одна задача: заставить любого входящего сюда оставить надежду на что бы то ни было и ощутить себя песчинкой на дне морском.

За несколько лет до своей героической смерти я вот просто так, из любопытства и побуждения «потому что могу», свернула с центральной улицы приморского города в самом западном регионе страны в офис риэлтора. Видавшие многое джинсы, разношенные удобные кеды, неприметный мембранный анорак и поясная сумка известного корейского бренда впечатление не испортили, меня приняли как дорогого гостя, каким я и являлась, показали квартиру, на окна которой случайно упал мой взгляд, и оформили сделку.

Здесь все работало совершенно иначе, и начал швейцар с того, что преградил путь Евграфу. Я встала на дыбы, но было похоже, что и мне вот-вот закроют дорогу в банк, и я смирилась с тем, что правила тут иные. И снова придется, когда настанет срок, надевать на себя все лучшее сразу, бряцать золотом и терпеть, что передо мной будут расшаркиваться.

Я пожертвовала Евграфом, и не сказать, что он что-то потерял. Меня же величие банка придавило, но я не подала виду.

— Сударыня? — подскочил ко мне похожий на таракана приказчик. — Чего изволите?

«Хорош лебезить», — подумала я, но, успешно вообразив себя важной барыней, объявила:

— Заклад хочу сделать, проводи.

Из этого здания я должна выйти с парочкой миллионов.

И хорошо бы все же с ответом, почему мой муж не истребовал свои подарки назад, когда они могли спасти его предприятие.

Абсолютно не похоже на банки, к которым привыкла я. Я слышала людей и суету, но почти никого не встретила, кроме служащих — их было легко отличить по специфически озабоченным лицам, словно только им было ведомо что-то значимое, способное не то изменить, не то погубить, не то спасти мир. Мимо прошел толстый купец — пойди разбери, доволен он визитом или нет, но меня не волновали ни купцы, ни спасение мира.