Книга Вдова на выданье, страница 61 – Даниэль Брэйн

После дел по дому Евграф должен был съездить в участок и выяснить все о смерти несчастной Зинаиды. Я понимала, что за красивые глаза и убойный запах кожи ему не скажут ничего, зато пара целковых развяжет язык кому нужно.

Деньги начинали испаряться, едва появившись, и я даже не прогнозировала, сколько их останется у меня к вечеру.

Дождь, к счастью, поутих, то есть хотя бы люди стали попадаться на улицах, и из экипажей скапливались небольшие пробки. Я ехала в Царские, черт бы их побрал, ряды, а следом собиралась отправиться к купцу Обрыдлову. Порадую его возвратом долга, потом обсудим, как можно превратить наследство моего покойного мужа в что-то, приносящее доход.

Все оказалось хуже, чем я думала, начать с того, что меня не хотели пускать. Красивое, огромное, почти во всю площадь, трехэтажное здание с башенками, похожее на замок. Сейчас, во время дождя, оно словно мерцало и казалось миражом. Но, может быть, архитектор и задумывал такой эффект — цвет стен, причудливые украшения окон, стекла, в которых отражалось свинцовое тяжелое небо. То ли нет этих рядов, то ли они есть, но если и есть, то не про твою честь, купчиха Мазурова.

Швейцары торчали возле каждого входа и без особых угрызений совести решали, кому пройти, кому нет. Я им не нравилась. Как стражи из фэнтези, вяло подумала я, глядя, как здоровенный мужчина в ливрее и с каменным лицом преграждает мне путь. Молви «друг» и войди или дай ему на лапу… нет, не сработает.

Я пожала плечами, натянула плащ посильнее и пошла к другому входу, стараясь обходить лужи. Там меня тоже ждала неудача, но возле третьей двери я притворилась, что захожу вместе с престарелой величественной дамой и ее лакеем, и страж не решился протестовать. Я подмигнула даме — лакею не рискнула бы никогда, не то время, дама же посчитала меня, возможно, тронутой, но звать на помощь не стала. Я, шалея от того, что мне удалось провернуть — вдуматься, так я пока больше проиграла, чем выиграла, — шла с дурной улыбкой вдоль рядов.

Я проиграла, а не выиграла. Обрыдлов был не просто прав… старый матерый волк, прожженный купчина, он всю жизнь свою посвятил тому, чтобы выжить в этой мясорубке, а я — я явилась в чужой монастырь, искренне удивляясь, чего эти замшелые мамонты не играют по моим правилам.

Цен не было ни в одной витрине, но я могла представить, сколько стоят вон та шуба, вон та накидка и вон тот готовый мужской костюм. Если я решу шикануть, мой саквояжик опустеет, а вероятней всего, я буду еще и должна. Продавались и платья… когда-то, давным-давно, еще до своей болезни, я была девочка-девочка. Потом я стала начинающей предпринимательницей, а следом я могла купить уже все, что душе угодно, и тряпки меня не вдохновляли.

Но мне придется разориться хотя бы на одну приличную вещь. Проклятые стереотипы.

Клиентов было немного, они скорее прогуливались, чем что-то приобретали, хотя нескольких дам, от которых за версту несло миллионами, я заприметила. Интересно было оценивать и лица, и манеры приказчиков, и я стала всматриваться уже не в товары, а в людей.

Вот этот господин точно знатен и платежеспособен. А эта дама — белая косточка и самая что ни на есть голубая кровь, но хозяин с удовольствием выгнал бы ее — а не может. В карманах у нее ветер, а на старой карете облезший герб, и это обязывает. А вот купчиха, причем богатая, или жена какого-нибудь портного, набирает всего, что пожелает, приказчики суетятся, но учтивости нет.