Книга Соль и тайны морской бездны, страница 38 – Эбби-Линн Норр

– Это нелегко, но на протяжении всей истории человечества люди смотрели, как их любимые идут навстречу заведомой опасности. Сколько семей провожали сыновей, мужей, братьев на поля сражений? Они скорбели. Конечно, иначе и быть не могло. Они были в ужасе, как и я сейчас. Но также они гордились доблестью тех, кто решился выйти на битву, и порой это было единственно правильным. Да, порой, даже в большинстве случаев, – поправился он, – возвращались единицы. Но некоторые из павших стали героями, и без них войны были бы проиграны, и многие страны выглядели бы совсем не так, как сейчас. Они сражались за правое дело, и это того стоило. Так кто я такой, чтобы приказывать тебе остаться дома в безопасности, когда твой народ не свободен?

Значит, Антони понимал: я рискую жизнью, а не просто здоровьем. Он даже сумел соотнести мои рассуждения с тем, что имело для него смысл.

Мое сердце переполнило тепло любви, и я снова обняла Антони. Вряд ли есть на свете хоть один человек, который проявил бы такое понимание и произнес бы такие слова, как мой любимый. И не раздумывая встал бы рядом, какое бы решение я ни приняла.

– Я люблю тебя, Антони. – Эти слова было не удержать, даже если бы мне захотелось. Они слетели с языка сами, как сами хлынули из глаз слезы.

Он сжал меня крепко, до дрожи.

Когда Антони выпустил меня из объятий, я взяла руками его лицо и усыпала поцелуями губы, щеки, подбородок и шею – то были поцелуи страстной любви и благодарности. Губами я почувствовала его слезы, мешающиеся с моими.

Я знала, что нужно делать. Мои раздумья и муки закончились. Решение было принято. Я должна посвятить себя миссии, и неважно, каков будет ее исход. Если бы я не попробовала, я не была бы Таргой, а он не был бы Антони, если бы не позволил мне попытаться.

Когда ты кого-то любишь, то отпустишь. Именно это и делал Антони.

Мои поцелуи сделались настойчивыми, жадными, он подался ко мне, и сердце его застучало сильно и громко. Он обхватил меня рукой за талию и одним движением повалил на кровать. Потом опустился рядом со мной, и его губы впились в мои. Ощущение тяжести его тела меня успокаивало. Слова больше не требовались.

Нас определяет выбор, который мы делаем. Я просто должна была быть собой, а он – собой. Все обстояло очень просто.

Я приняла решение и с ним примирилась. Но не сидела сиднем, тихая и покорная, а принялась взывать к Вселенной с просьбой встать на мою сторону. Заклятье являлось злом. И, конечно, природа не могла принимать его с радостью, как и сирены, разумеется. Правда, из-за того, что наложено оно было когда-то в глубокой древности, большинство моих соплеменниц даже не понимало, что это заклятье.

Нике продолжала набираться сил, а мы как-то за завтраком, после того как я приняла свое решение, пришли к соглашению, что нужно начинать собирать вещи и составлять подробный план действий.

Я возвращалась от эллинга после купания. В волосах и одежде еще ощущалась влага. Маршрут мой пролегал по дорожке, огибающей особняк. Шагая по краю одной из широких лужаек, я услышала, что из-за деревьев, из большого, хозяйственного назначения здания доносятся мужские голоса и звук передвигаемых по усыпанному песком полу тяжелых предметов.

Двое из четырех гаражных ворот были подняты, перед ними на гравии стояли коробки и ящики. Внутри, возле радиаторной решетки какого-то древнего автомобиля, чей логотип я определить не смогла, лежала куча спальных мешков и палаток в брезентовых мешках.