Книга Соль и тайны морской бездны, страница 36 – Эбби-Линн Норр

К тому же я уже один раз умерла, и в итоге это стало началом новой прекрасной жизни. Иногда смерть – это смерть, а иногда смерть – это начало. Кто мог сказать, как оно будет сейчас?

– Если хочешь поговорить, я здесь, – сказал Антони и, опустив голову на подушку, прижался к моей спине и глубоко вздохнул.

Это было одно из многих достоинств Антони. Он никогда не давил на меня и не вынуждал рассказывать то, что я не хотела. Никогда меня не умасливал и не пытался выведать мои тайны. Просто оставлял меня в покое, всей душой веря, что, если ему нужно о чем-то знать, я обязательно скажу.

При мысли о смерти на глаза мне навернулись слезы, губы задрожали. Мне совершенно не хотелось умирать – и даже не потому, что как-то рановато, а в большей степени из-за Антони, мамы и подруг, которые будут страдать. Меня любили и регулярно мне это демонстрировали. Моя смерть принесет им страдания.

Но… А если мне все же удастся снять заклятье? Пусть и ценой собственной жизни. Разве свобода всех в мире сирен, их мужей и сыновей не стоит того? Я видела, как заклятье действовало на мою мать еще при жизни отца, и никогда не забуду, как мне пришлось отпустить ее в Балтийское море. Я так нуждалась в маме, так крепко держалась за нее, и она не хотела покидать меня – заклятье вынуждало ее. Мама так много отдала мне, стольким пожертвовала ради того, чтобы вырастить меня и остаться рядом даже после того, как я стала взрослой. Она продемонстрировала мне, на что способна любовь. Если думать об этом слишком долго, если перебирать в памяти болезненные уроки, мучительные картины того, как заклятье высасывало из мамы силы, глаза сами наполняются слезами. Я тихонько всхлипнула.

Это жестоко и несправедливо.

Я могла бы родиться мальчиком и остаться без мамы еще младенцем или чуть позже, как Эмун и Михал. Вообще не знать ее. Меня растил бы и воспитывал отец или его родители. И вопросы: почему так вышло, отчего мама оставила меня, чем я так плох – терзали бы меня по самой смерти.

У скольких детей сирен примерно такая история жизни? За прошедшие столетия их просто не счесть. У самих Новаков был трагический пример: Михала воспитали пожилые родственники после того, как Матеуш ушел в шторм вслед за Сибеллен.

А тут у меня появился шанс прекратить это раз и навсегда. Разве я смогу смотреть на себя в зеркало, зная, что повернулась к ним всем спиной? С тем же успехом я могла бы вытатуировать у себя на лбу слово «эгоистка»!

У меня есть шанс. Нике сказала, что я должна оказаться сильнее того, кто наложил заклятье. О его личности ничего неизвестно, кроме очевидного нюанса: это мстительная натура. Я должна быть лучше, разве не так? Мне бы и в голову не пришло проклинать целый вид живых существ. Я просто не способна понять, что могло подвигнуть на такое злодеяние.

– Эй. – Ладонь Антони легла на мое плечо, он слегка подтолкнул меня в спину и развернул лицом к себе. Его пальцы коснулись моих щек и вытерли слезы – а я и не заметила, что начала плакать. – Ш-ш.

Я прижалась к нему. Мои руки обвили шею Антони, он обнял меня, а слезы все продолжали течь. Антони целовал мои лицо, губы, щеки, подбородок и все, до чего мог дотянуться, стараясь меня успокоить. Я чувствовала его тревогу и недоумение, но к разговору он меня по-прежнему не принуждал.