Книга Игры, в которые играют боги, страница 236 – Эбигейл Оуэн

Понимание на миг останавливает мою руку, а последняя мысль внезапно соединяет для меня все точки.

Аид не хотел бы, чтобы я их бросала. Даже учитывая, в какой я буду опасности. Даже учитывая, что я проиграю. Он знает, что я не смогу их покинуть. Что я бы никогда так не решила.

У меня расширяются глаза, когда я внезапно понимаю, почему Аид отталкивал меня. Он знал, чего мне это будет стоить, и предоставлял мне выбор.

Он всегда видел меня лучше всех прочих, иногда даже лучше меня самой. Память мигом устремляется к моменту нашей первой встречи, когда он сказал, что моя способность ставить себя на первое место хорошо мне послужит. Я подумала, что он называет меня эгоисткой, но, возможно, он ясно видел меня еще тогда. Что, возможно отчасти из-за проклятья и моей жажды быть любимой, я ставлю всех остальных превыше себя. Но иногда нужно ставить себя на первое место. Вот как сейчас.

Мне нужно сделать лучший выбор для себя. Не из-за Аида. Или Персефоны. Или даже Буна. Мне нужно выбрать, с чем я смогу жить, – а это означает спасти моих друзей.

И он знал.

Я вспоминаю, как Аид обнимал меня после смерти Исабель. Как не отходил от меня оба раза, когда меня ранили. Каким он был, когда мы сошлись. Эти моменты были настоящими. Он не двигал фигурки по шахматной доске. Это все настоящее.

Он бы не хотел, чтобы я победила сейчас, если это означает жить с болью, что я не смогла спасти всех. Или хотя бы не пыталась.

Я знаю, что это тоже по-настоящему.

Потому что если Аид уже знал, что я смогу победить в этом испытании, то он также знал, что я бы одержала победу в нем ради него. Если бы не стала его ненавидеть, то могла бы предпочесть победу ради него спасению всех остальных. А он заставил меня его ненавидеть, чтобы я сделала выбор ради себя.

По-своему, своим упоротым способом он сказал мне, что именно сейчас у него на сердце.

Потому что он был готов пожертвовать моими чувствами к нему, даже собственными нуждами, чтобы дать мне выбор. И я без колебаний воспользуюсь его подарком.

Я глотаю жемчужину, точно представляя, куда хочу попасть.

Использование жемчужин шокирует каждый раз. Та же сила набрасывает невидимое лассо мне на талию и тащит, пока я не оказываюсь на камне, который выдается из кристально чистых голубых волн, бьющихся о него, обдавая меня водяной дымкой. Когда волны отходят, я вижу в деталях все на дне океана.

Только в странных цветах – благодаря слезам Эос.

Я стою на одном из множества таких камней, торчащих из воды, подобно пикам, что образуют корону вокруг небольшого островка. Двери, окна и узнаваемые формы зданий вырезаны из природного камня. И везде – в расселинах, на валунах, в воде – видны пышущие красками цветы… и кости. Человеческие кости, выбеленные погодой и солнцем. Тысячи их.

Анфемуза. Остров сирен.

Но где они? Разве хотя бы горстка не должна сидеть на камнях, заманивая моряков на смерть? Я смотрю в небеса, но птицеподобных созданий нигде не видно.

Я осторожно пересекаю каменный карниз и ступаю на сам остров. Он не громадный, но придется проверить много вырезанных в камне зданий. Или меня поймают.

Я решаю избрать методический подход, по комнате за раз.

Но прежде чем я ступаю в первый дверной проем, я слышу его. Пение. Вернее, какофонию: это все равно что слушать стаю койотов, охваченных жаждой убивать.