Книга Игры, в которые играют боги, страница 241 – Эбигейл Оуэн

– Я тебе не навредил.

Я похлопываю его по голове:

– Ты мне не навредил.

– Я видел, что делаю, но не мог остановиться. – Его голос слабеет.

– Все хорошо. Все хорошо. – Я вся трясусь, стискивая руки в дергающих спазмах, по телу разливается тошнота. – Ты можешь доставить нас к Аиду?

И где вообще Аид?

– Слишком… слаб…

– Что тебе… поможет?

– Только… река… – Он умолкает и жалобно хнычет: – Стикс.

Потом Цер рычит, разбито, но яростно, смотря на что-то позади меня. У меня тут же встают дыбом волосы на загривке, как будто я коснулась розетки. Мне не нужно оборачиваться, чтобы все понять, но я все равно это делаю.

Зевс.

Вот сука. Надо было хватать топоры, прежде чем подходить к Церберу.

Лицо бога дергается от сдерживаемой ярости, но не это заставляет меня попятиться. Просто мои глаза до сих пор наполнены слезами Эос, и я кое-что вижу. А вижу я мерцающую сетчатую вуаль на лице Зевса. В странном отображении слез она кажется разноцветной, как будто я смотрю сквозь призму, и подходит к его чертам, словно нарисована на них.

Это что еще такое?!

Холодный и тяжелый ужас охватывает мои конечности, я не могу пошевелиться, не могу говорить. Я бы очень хотела, чтобы одной из моих травматических реакций не был порыв замереть на месте.

Неверие пробегает по чертам Зевса.

– Будь я проклят, – бормочет он, а потом тычет в меня обвиняющим пальцем. – Ты то дитя, что я проклял в своем храме? Недостойная любви?

Вот хрень. Теперь он вспомнил?

Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции и полностью поворачиваюсь к богу.

Он смеется, и это бесконтрольный смех. Потом начинает бормотать и ходить туда-сюда. Что-то вроде: «Если он все время знал, значит, он планировал стать царем».

Пока бог отвлечен, я катаю последнюю жемчужину между пальцев, по сантиметру приближаясь к Церберу. Я заберу его с собой. К Стиксу, разумеется. Может, Харон ему поможет.

Я медленно тяну пальцы к голове Цера.

– Нет… – Зевс круто оборачивается ко мне, и его брови резко сдвигаются – настолько гневно и мрачно, настолько злобно, что его лицо, почти мальчишеское в своей красоте, становится искаженным и вызывающим ужас. – Я не могу позволить ему победить.

Я даже не могу заметить движение, настолько быстро Зевс выбрасывает руки, и вот он уже с ног до головы покрыт броней. Мой смертный разум и тело слишком медленно реагируют, когда молния срывается с его пальцев и бьет меня прямо в живот.

И когда мощнейший «бабах» и палящая вспышка света сходят, я не мертва.

Пока нет.

Я лежу на земле, кашляя кровью. Металлический привкус во рту – единственное, что кажется реальным. Я пока даже боли не чувствую.

Я смутно осознаю, что удар впечатал меня в Цербера. Из-за сокращающегося горла каждый мучительный вдох превращается в агонию. Не нужно смотреть на живот, чтобы понять: все плохо. Накрыв его руками, я чувствую широкую рану, и кровь выплескивается из меня с каждым ударом сердца – слишком быстро. Я теряю слишком много крови. Слабость и тяжесть завладевают моими конечностями и замедляют разум.

«Аид. Где ты?»

– Лайра…

Цербер.

– Я… еще… здесь, – умудряюсь прошептать я. Кажется. Я не уверена, что у меня работает голос.

Я все еще сжимаю в руке жемчужину. Закрываю глаза, зажмуриваюсь. Я мертва. Я уже это знаю, но, может быть, сперва я смогу помочь псу. От этого меня не излечит даже Стикс. Недостаточно быстро. Не без новой толики крови Аида, а на это нет времени.