Книга Игры, в которые играют боги, страница 242 – Эбигейл Оуэн

Цер слабо тычет в меня носом, а потом снова падает. И тогда я засовываю жемчужину ему в пасть, вытаскивая руку, покрытую тягучей липкой слюной.

– Думай о Стиксе.

– Нет…

Но он уже исчез.

Я оседаю на землю. Это отняло у меня все оставшиеся силы. Теперь… Я просто буду лежать и умирать. Но я хотя бы сделала что-то хорошее в последние драгоценные секунды. Я тупо пялюсь в светлеющее небо и представляю себе Нижний мир. Скоро я там окажусь.

Аид.

Он будет винить себя за это, когда узнает. Из уголка моего глаза просачивается слеза.

А потом в поле зрения прямо передо мной появляются ноги Зевса. Скорее всего, он собирается закончить работу.

Честно говоря, я все равно предпочту уйти быстро, а не сидеть здесь и истекать кровью.

Я улыбаюсь.

– Ну, давай, ублюдок.

109

Бог смерти

Возможно, несмотря на всю мою браваду, я трусиха, потому что закрываю глаза в ожидании последнего удара.

– Не. Двигайся. Сука.

Мое уже с трудом стучащее сердце запинается. Я знаю этот голос. Этот греховный голос, полный тьмы и сажи.

Аид.

Я влюблена в него.

Персефона не мертва. Я вот-вот буду. И я влюблена в Аида.

Насколько идиотский, кошмарный, богопротивный момент, чтобы выяснить такую херню.

Я заставляю себя открыть глаза, и даже через перекрывающие зрение пятна я вижу Аида, стоящего перед Зевсом. Он в своей жидкой броне, в руке – двузубец, а в стальных глазах – остро заточенная жажда убийства.

Я щурюсь, пытаясь немного прояснить свое пятнистое зрение.

У меня не хватает времени, чтобы заставить затуманенный мозг сосредоточиться. Лицо Зевса искажается от ярости, и он бросается на брата.

Кажется, я кричу.

Но дальше все происходит так быстро, что мое и без того ограниченное смертное восприятие не успевает это уловить. Вот Зевс летит на Аида. И вот он уже лежит на земле, из ушей его течет кровь, а Аид стоит над ним и держит двузубец у горла брата.

Зевс трясется всем телом от ярости… и от видимого страха. От этого он бледнеет еще сильнее, по его коже расплываются красные пятна.

– Собираешься убить меня, брат? – плюет он в сторону Аида.

Аид наклоняется вперед, глаза у него так холодны, что напоминают серебристую изморозь.

– Мы с тобой оба знаем, что я с легкостью могу.

Зевс пытается дернуться, потом останавливается, явно понимая, что в таком случае сам насадится на двузубец.

– Я не дам тебе получить трон.

Даже при том, насколько я плохо соображаю, очевидно, что Зевс в ужасе от такой возможности. Это не истерика из-за проигрыша. Тут что-то еще.

Он и правда настолько боится Аида?

– Афродита рассказала мне. Про Персефону, – говорит Зевс. – Ты собираешься использовать ящик, чтобы освободить ее. Обойти семерых стражей. Для этого тебе нужен трон.

Не знаю, о каком ящике он говорит, но остальное с щелчками встает на свои места рядом с тем, что я уже знаю.

– Ты не можешь, – настаивает Зевс. – Ты снова выпустишь в мир титанов.

Улыбка Аида полна чистой решимости:

– Может быть, я выпущу их только на тебя.

– Ты сжульничал. Тебе никогда не отдадут трон.

У Аида вырывается невеселый смешок:

– Жульничал здесь постоянно только ты. Только за этот Тигель ты уже столько сделал: добавил лишних морских драконов в подвиг Посейдона, убил Нив стратегически направленной молнией, зачаровал Декса убийственной яростью, добавил новые правила в собственный Подвиг и дал Сэмюэлу чары против сирен вместе с моим топором.