Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 119 – Михаил Воронцов

Атаман медленно повернул ко мне голову. Морщины на его лице казались глубже обычного, а в глазах читалась усталость человека, повидавшего слишком много войн.

— Похоже на то, — согласился он, снова переводя взгляд на вражеские укрепления. — Раньше татары так не делали. Видать, теперь хотят атаковать по уму, а не только напором да криками.

Я достал из-за пазухи подзорную трубу.

— Стреляли по строителям? — спросил я, наводя трубу на вал.

Мог бы и не спрашивать.

В нескольких местах из земли торчали стрелы и арбалетные болты.

— Стреляли, — мрачно пожал плечами Мещеряк. Он стоял, облокотившись на стену, и его взгляд был направлен куда-то за горизонт.

— Потом прекратили. В кого-то вроде попали, слышали крики, но ночью только стрелы зря расходовать. Они ж под прикрытием темноты работали, хитро. Вот подойдут ближе, тогда и начнем всерьез. Из пушек, конечно, можно было бы картечью полить, да где взять порох? Его беречь надо для более важных целей.

Продолжая разглядывать вражеские позиции в трубу, я заметил движение вдалеке. За валом, метрах в пятистах от стен, кипела работа. Татары валили лес — я видел, как падали огромные сосны, слышал отдаленный треск ломающихся веток. Но что именно они строили, разобрать было невозможно. Места работ закрывали большие деревянные щиты, наспех сколоченные из досок и поставленные так, чтобы полностью скрыть происходящее от наших глаз.

— Осадные машины делают, — проговорил я вполголоса, опуская трубу. — Тот, кто их учит, знает свое дело.

— Каждую ночь будут приближаться, — продолжил я, больше для себя, чем для остальных. — Метров на двадцать-тридцать за раз. Через неделю будут прямо под стенами. Чем ближе — тем им опаснее работать, но и бросок до стен будет короче.

Солнце поднималось выше, разгоняя туман. День обещал быть ясным, что означало хорошую видимость для лучников с обеих сторон. Где-то вдалеке раздался протяжный звук рога — татары подавали какие-то сигналы.

Я еще раз поднес трубу к глазам, разглядывая детали вражеских укреплений. Профессиональная часть моего сознания отмечала грамотное расположение габионов, правильный угол насыпи, продуманную систему подходов. Кто бы ни руководил этими работами, он был мастером своего дела. И это делало ситуацию еще более мрачной.

— Все очень невесело, — пробормотал я, опуская трубу.

Ермак повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на усмешку.

— Когда у нас было весело, Максим? — спросил он. — Невесело давно, но живы пока. Бог даст, и из этого выкрутимся.

Я хотел было ответить, что против правильной осады одной верой не устоишь, но промолчал.

Ветер усилился, принося с собой запах дыма от костров вражеского лагеря и еле уловимый аромат свежеспиленного дерева. Где-то там, за щитами, неизвестный мне соотечественник из будущего или настоящего учил воинов Кучума европейской военной науке.

…День прошел в тягостном ожидании. Ни одного обстрела, ничего. Будто у стен Кашлыка расположился мирный лагерь туристов, решивших передохнуть после долгого перехода. Я несколько раз поднимался на стену, вглядывался в подзорную трубу, но татары занимались обычными лагерными делами — готовили еду, чинили снаряжение, ухаживали за лошадьми. Не уверен, что за весь день они выпустили в нашу сторону хоть одну стрелу.