Книга Монстр под алыми парусами, страница 100 – Яся Белая

В доме Меннерсов была комната, куда по обоюдной договоренности они не заходили. Именно туда и направилась Милдред, тихонько напевая себе под нос милую песенку. Услышь кто такое от нее, решили бы, что трактирщица сошла с ума. Хотя отчасти так оно и было.

Милдред открыла дверь в «секретную» комнату. Вошла и остановилась перед колыбелькой. Изящный полог из голубоватой кисеи добавлял картине умилительной нежности. Женщина подошла, опустилась на колени и, улыбнувшись еще шире, кивнула своей несбыточной мечте. Ее малыши умирали один за другим. Последний, рыжеволосый Мартин, прожил целый месяц. Но и его прибрал Бог. Для всех мальчик переселился на кладбище и навечно уснул под вязом. Только не для Милдред. Сейчас она воочию видела рыжие кудряшки, любовалась пухлыми щечками, наслаждалась тем, как младенец сучит крохотными ножками.

– Спи-спи, засыпай, милый Мартин, баю-бай, – напевно проговорила она, покачивая колыбельку.

А потом застыла, всхлипнула и завалилась набок. Все с той же безумной улыбкой и остекленевшим взглядом. Слизень же, покинув ее безжизненное тело, дополз до стены и, слившись с ней, устремился вниз, туда, где в зале трактира пировали ничего не подозревавшие завсегдатаи.

Грэя разъедала вина, язвила ущемленная профессиональная гордость, жег стыд. Немели пальцы, сбивалось с ритма сердце.

Было невыносимо гадливо от самого себя.

Там, в амбаре, наказывая похитителей своей нереиды, он, изрядно отделав, специально сохранил жизнь Меннерсу и выпроводил его со словами:

– Иди и доложи своему нанимателю, крысак, что лучше не трогать тех, кто связан с «серым осьминогом».

Трактирщик закивал и, проявив изрядную для едва живого прыть, кинулся прочь. А Грэй, опьяненный яростью – ублюдки посмели прикасаться к его женщине, – затуманенный жаждой крови, упивался убийством. Он выпустил наружу всех своих демонов и позволил им порезвиться вволю. И забыл о главном: чудовище где-то рядом! Оно было близко, невероятно близко, возможно, в том же амбаре. Сливалось с полом или стеной. А он не почуял, профукал, не заметил. И теперь по его и только по его вине погибла невинная женщина.

Грэй еще раз бросил взгляд на несчастную Милдред. Она так и застыла, протягивая руку к колыбельке. Какой же красивой и чистой была ее мечта! Если бы он знал! Если бы он только знал!

«Что бы изменилось? Ты бы пощадил трактирщика? – ехидничал внутренний голос. – Ты совсем помешался на этой девке! Забыл, зачем ты здесь! Теперь оправдывайся не оправдывайся, а жену трактирщика убил ты».

Грэй не спорил. Он целиком и полностью принимал свою вину и не собирался себя прощать.

К дому Циммера, где располагался их походный штаб, Грэй вернулся в полном раздрае. Команда смотрела на него и ждала указаний, в молчании застыв вокруг стола, на котором были разложены карты, бумаги, линейки и даже покоился секстант. Обычно в такой ситуации они устраивали мозговой штурм, разрабатывая стратегию и тактику поимки гуингара, но только не сегодня.

Грэй прошел мимо них, сел за стол, обхватил голову руками и замер. По крайней мере, двум людям в Каперне он принес несчастье – Циммеру и бедняге Меннерсу. Смерти двух женщин, Клэр и Милдред, камнем давили на него. Мысли путались, сбивались, роились, как мухи. Пустые, назойливые, болезненные.