Книга Поместье для брошенной жены, страница 103 – Екатерина Белова

Но всё-таки признался.

Это Риш придумала. Когда дела не шли или намечался провал в производстве, она запиралась с ним в спальне и заставляла проговаривать вслух все свалившиеся на голову неприятности. Самое глупое, что странная уловка, принесенная из другого мира, обычно действовала. Безотказно.

Действовала даже сейчас, когда Риш ушла.

Только теперь ему приходилось говорить все это не заперевшись в спальне, а сидя в трясущейся карете, уносившей его семью на юг.

— «Поцелуй» провалился, объемы продаж не отвечают графику производства, — сказал он глухо. — «Маленький сон» снят с производства из-за брака, «Верность девы» снята с производства из-за возможной ошибки в технологии производства! А как?! Как это возможно?!!

Он с размаху долбанул по дверце и та, жалобно затрещав, автоматически раскрыла шторки и распахнула окно. В карету ворвался запах сладких трав, игривый ветер и веселый клик драконов, взмывающих в небо.

В небе вертелись два дракона, рея по воздушным волнам. Дан и Талье.

Талье перекинулась в первородную форму сразу, как они выехали за пределы столицы, отказавшись мучаться в душной карете, а следом перекинулся и Дан.

— Моему сыну семнадцать, а он пробудил дракона, — глухо вытолкнул он через высохшие губы. — Полную первичную ипостась. А мне почти сорок, и я едва держусь во вторичной форме с ограничением в полчаса. Это мой предел.

Когда Берн расписывался в своей беспомощности перед Риш, это работало. Работало! А теперь перестало. Он проговаривал все свои беды вслух, но легче не становилось.

Остановившийся взгляд смотрел в окно, отстраненно фиксируя картинку по ту сторону стекла.

Вот Талье, вьющаяся игривым ужом возле Дана. Сам Дан двигающийся строго по прямой, игнорируя развеселившуюся мачеху, но изредка спускающийся чуть ниже. К сестре. Дафне, весело гарцующей на лошадке, на которую сменила кайрана, когда они решили ехать обозом, чтобы Дан и Талье могли размяться. И отвратительный черноволосый вей, крутящийся около его дочери. Тоже уселся в седло, как высокородный. Хохочет, откинув красивую голову.

Где, дракон великий, она подцепила этого нищего вея? Даром, что всего лишь носильщик, а головы не склоняет, смотрит с усмешкой. И вроде ласково говорит, а в каждом слове подтекст на еще десять таких слов.

Берн скрипнул зубами, впившись пальцами в бархат обивки.

Его жизнь выходила из-под контроля.

Он тупо смотрел в окно, глядя до рези в глазах, как цветущие южные поля сменяются знакомым городком. Как, зацепив их процессию, кланяются знакомцы или приветственно приподнимают шляпу, или…

Отворачиваются.

Берн кивнул было старику Варру, получившему разоренное баронство от матери и поднявшего его до серьезных прибылей, а тот взял и отвернулся. Даже поморщился, словно гнили нюхнул.

«Плесень ты старческая, — тут же подумал с раздражением. — Смотреть не хочет, так за Ришеньку обиделся. Ничего, скоро твоя ненаглядная вернется на коленях и в слезах и станет тебе идеальной парой. Старая и морщинистая, как черепаха. Будете вместе ползать в храм на воскресные песнопения».

Риш он, конечно, к себе уже не возьмет. Побрезгует. Он, должно быть, рехнулся, когда звал её наярой. Пожалел. А бывшая в благодарность тут же рассорила его с Фрейзом и тремя надежными инвесторами. С тремя! Дрянь какая. Мстительная.