Книга Поместье для брошенной жены, страница 106 – Екатерина Белова

Куда, дракон-отец, в этом доме делись все бытовые артефакты?! Риш оборудовала ими весь дом, поскольку терпеть не могла мыть полы или смахивать пыль. Она даже требовала дарить ей вместо сережек артефакты, так что он пачками их скупал. Чуть устареет, он новый в клювике несет, порадовать свет очей своих.

А теперь они должны радовать няньку и Талье. Они же не в заброшенной деревне живут, чтоб своими руками мыть ступеньки!

— Не шутите так, милостивый вейр, — откликнулась нянька, стоя кверху пятой точкой. — В дом проходите, я домою за вами.

Берн нахмурился, но не сдался. Уж очень ему не понравились нянькины речи.

— Вели слугам мыть, коли уж очень надо тебе это крыльцо полировать, — сказал, отчетливо чувствую собственную беспомощность. — Чего ж ты сама взялась?

Нянька выпрямилась, словно только и ждала этого вопроса.

— Это расплата, — сказала уверенно. — Вот потому и мою. Прочувствовать хочу, во сколько мне моя дурость обошлась.

Он вздрогнул. Подтекст был настолько очевиден, что хотелось закрыться руками от упреков. И Берн отступил, отшагнул спиной за порог, чтобы избежать старческих внимательных глаз. Захлопнул поспешно дверь, но нянька слишком хорошо его знала. Ведала, что он так и стоит за дверью, вслушиваясь в неотвратимый шепот прошлого.

— И ты, вейр Арни, тоже большой дурак. Не в свои ты сел сани, не по чину золотой камзол натянул, в неправильную жизнь втравил своих детей.

Берн даже не ушел. Сбежал.

Промчался по комнатам, пока не понял, что не узнает родных стен и, скорее, угадывает путь, чем находит знакомую дорогу. Но скоро везение закончилось, и он застрял посередине… гостиной? Или это столовая? Или холл.

Дом…. изменился. Сохранилась лишь общая внешняя форма, а внутри творилось ифрит знает что. Центральную лестницу убрали, притиснув к стене, и подняли ее ко второму этажу, опоясав балюстрадой по внутреннему периметру. Первый этаж почти полностью облысел, демонстрируя фрески неясного значения. Там драконы, сям драконы, тут.… тоже драконы, соединенные то в битве, то в наслаждении. Причем почему-то по пятеро.

Угол рта брезгливо скривился сам собой. Кто вообще додумался нанести это дерьмо на стены? Здесь же не бордель. Все коричневое, желтое и красное, как у ифритов под толщей земли. Того гляди кровь из глаз полезет.

В окно лупил солнечный свет. Кто-то вырезал цветник Риш под корень и выложил под окнами мраморную плитку с вензелями.

— Какого ифрита ты все продала, ифритова девка?! Какой ифрит дал тебе право трогать мое имущество!

Очередной визгливый вопль сотряс стены, и Берн поспешно рванул на второй этаж.

В комнате… Теперь он затруднялся понять, чья это была раньше комната, поскольку та оказалась окрашена в розовый того редчайшего оттенка, который Риш называла поросячьим. По потолку тянулась массивная лепнина со свернутыми в кольцо дракончиками по углам.

В центре комнаты стояла вытянувшаяся в струнку наподобие солдата Дафна, а рядом бесновалась Талье, вцепившись тонкими пальцами в собственные блестящие кудри.

— Как смела ты, жалкая полукровка, брать чужие вещи и продавать на свое усмотрение?!

— Выкидывать, — терпеливо поправила Дафна.

— Ты.… Ты их выкинула?! — на секунду у Берна заложило уши от горестного воя, перешедшего порог высшей певческой ноты.