Книга Десять ли персиковых цветков, страница 205 – Тан Ци

Но меня радовало это упущение высших сил. Наверное, наставник тоже был доволен тем, что его ученики избежали злосчастий. Однако, порадовавшись за товарищей и наслушавшись рассказов об их блистательных подвигах, я невольно задумалась, чего же сама достигла за эти годы. К выводам я пришла настолько тоскливым, что по коже побежали неприятные мурашки.

Четвертый брат, записывавший истории моих соучеников, вдруг отбросил кисть, хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Герои! Герои!

За неприятными мурашками накатила волна удушающего стыда.

Десятый, услышав мой вздох, попытался меня утешить:

– Так ты же девушка. Красивая девушка. Красивым девушкам не пристало совершать подвиги и чего-то там достигать. Вот мои младшие сестры целыми днями только и думают, как бы удачно выйти замуж. Семнадцатая, твое счастливое замужество и станет твоим величайшим достижением.

Шестнадцатый расплылся в улыбке:

– Семнадцатая уже в таком возрасте, когда нужно спрашивать не о том, удачно ли она вышла замуж, а о том, сколько детишек бегает в ее доме. Кстати, скоро ли ты представишь нам своего мужа? Хотел бы я знать, какой мужчина оказался тебя достоин!

Каждым словом он точно надавливал на больную мозоль. Я утерла со лба выступивший пот и сухо рассмеялась:

– Что ж, по рукам, договорились. Угощу вас всех вином на моей свадьбе через два месяца.

Все это время Мо Юань, сидя чуть в стороне и прикрыв глаза, слушал нашу беседу. На словах «моей свадьбе» чаша с чаем, которую он держал в руках, накренилась, и напиток полился на пол. Я тут же подскочила помочь. Чжэ Янь многозначительно кашлянул.

Лин Юй, Девятый ученик, хорошо следил за порядком на горе Куньлунь. Мой Четвертый брат мог месяцами не возвращаться в Лисью пещеру, и пыли в его покоях накапливалось с полцуня. Семьдесят тысяч лет я не ступала на порог школы, но в комнате, где я когда-то жила, не было ни пылинки. Я лежала на своей старой кровати, мучаясь угрызениями совести. Потом перевернулась на другой бок.

В соседней комнате ночевал Шестнадцатый. Он постучал в стенку и спросил:

– Спишь, Семнадцатая?

Я шумно фыркнула, показывая, что нет. Однако вышло это не громче комариного писка, поэтому я произнесла, чтобы Шестнадцатый точно услышал:

– Не сплю.

Он немного помолчал, потом, видимо, пододвинувшись ближе к стенке, заговорил:

– За эти семьдесят тысяч лет ты многое перенесла ради наставника.

Сколько я себя помнила, Шестнадцатый всегда со мной спорил и никогда не упускал случая придраться. Укажи я на восток, он бы пошел на запад. Если я что-то хвалила, он тут же ругал это на чем свет стоит. И вдруг я слышу от него такое. Как тут не засомневаться: не подменили ли моего Шестнадцатого соученика? Насторожившись, я спросила:

– А ты точно Цзы Лань?

Он помолчал, а затем хмыкнул:

– Поделом тебе, что за столько лет замуж не вышла.

Точно Цзы Лань. Рассмеявшись и решив не вступать с ним в препирательства, я вновь повернулась на кровати. За свою долгую жизнь я претерпела много всевозможных несчастий, но сейчас, лежа в узкой кровати в своей школе, вдруг поняла, что ни о чем не жалею.

Лунный свет мягко заливал комнату, за окном открывался самый обычный пейзаж. Мой Второй брат часто приговаривал, пытаясь меня вразумить: цени то, что имеешь, даже если имеющееся не удовлетворяет тебя в полной мере. Раньше я никогда не понимала смысла этих слов. Мне казалось, лучше уж забыть о неудовлетворяющих вещах, чем пытаться их ценить. Мои дни проходили в беспокойстве и вечном смятении. Сейчас я поняла, что забвение – это лишь попытка обмануть себя, чтобы жить было легче. Истинное облегчение приходит лишь к тем, кто примиряется с собой. Когда обретаешь внутреннее спокойствие, дни наполняются счастьем.