Книга Десять ли персиковых цветков, страница 238 – Тан Ци

– Мальчишка… У самого жизнь неполна, а пытаешься мне что-то доказать. Воюешь по учебнику – все пустые рассуждения!

Е Хуа повертел в руках чашу.

– Отчего же моя жизнь неполна?

Лянь Сун мгновенно подобрался, принял вид много повидавшего на своем веку и наставительно произнес:

– Определить фазу луны невооруженным взглядом можно, лишь созерцая ночное небо с террасы для наблюдения за звездами. Но только познав вкус любви вне пределов Трех Пречистых, ты поймешь, полна твоя жизнь или нет.

Когда Лянь Сун закончил, Е Хуа только лишь слегка улыбнулся, не придав его словам особого значения. Для него любовь никогда не была чем-то важным.

К концу седьмого месяца посиделки за вином пришлось прекратить. Небесный владыка велел Е Хуа спуститься в мир смертных, чтобы усмирить буйствующего в Великой пустыне^[153] Золотого зверя алого пламени – суань-ни.

Говорят, суань-ни перебрался из Южной пустоши в Восточную, в государство Чжунжун^[154], десять лет назад. Был он настолько свиреп и жесток, что вызвал десятилетнюю засуху в стране, сжег тысячи ли земли и вытеснил с нее людей. Правитель Чжунжуна был человеком редкостного долготерпения, но, когда на десятый год суань-ни приглянулась его супруга и он без всяких церемоний утащил чужую жену к себе в пещеру, даже выдающееся терпение правителя Чжунжуна лопнуло. В гневе он перерезал себе горло. Его обозленную душу увлекло ветром в загробный мир, где он и поведал о всех бесчинствах суань-ни.

Хотя Золотой зверь алого пламени не обладал грозной славой древних чудовищ вроде таотэ или цюнци, по силе он им не уступал. Небесный владыка велел Е Хуа спуститься в мир смертных и в одиночку усмирить смутьяна: он хотел, чтобы его преемник отточил свои навыки в настоящем бою.

Семь дней Е Хуа бился с суань-ни на границе государства Чжунжун. Небо и земля померкли вокруг, и, хотя в конце концов ему удалось сразить мечом чудовище, от сильнейшего истощения принц вернулся в истинное тело. В первоначальной форме он являл собой величественного черного дракона, но Е Хуа понимал, что в мире смертных этот облик будет слишком бросаться в глаза. Поэтому он уменьшился до размеров маленькой змейки и заполз в неприметную пещеру на горе Цзюньцзи.

По всей горе Цзюньцзи росли персиковые деревья; как раз стоял сезон сбора персиков. Е Хуа неспешно обследовал пещеру и, найдя ее приемлемой, расслабился и уснул.

Сон был очень приятным. Е Хуа не знал, сколько проспал, когда он наконец открыл глаза, то понял, что находится не в сырой пещере, а в месте, больше похожем на соломенную хижину какого-то смертного. Это убежище выглядело ненадежным; деревянная дверь явно держалась на одном честном слове, не оставляя сомнений: стоит случайно толкнуть ее посильнее, и обвалится весь дом.

Снаружи ветер шелестел опавшими листьями. Дверь, скрипнув, открылась. Сначала показалась пара туфель, затем фигура в простых белых одеждах и, наконец, лицо девушки.

Самообладание, обретенное принцем за долгие годы практики, ему изменило, мысли смешались. Изящная фигура возникшей перед ним женщины наложилась на расплывчатый силуэт из давно похороненных в памяти воспоминаний. Необъяснимое чувство растворяло его кости. Словно нечто, утраченное в прошлой жизни, спустя много тысячелетий вдруг обнаружилось прямо перед ним.