Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 125 – Тан Ци

Фэнцзю почувствовала, что упускает какую-то деталь. Она задумчиво обратилась к Сяо-Яню:

– Наверное, в Рассветном дворце что-то случилось. Такую сложную технику не используют просто так. Разве вы с Дун Хуа не противники? Почему ты не радуешься проблемам в его доме? К тому же я слышала, что и ты можешь использовать эту технику и поддерживать ее около получаса. Насколько я помню, в клане демонов никто не перебил твое время удержания техники и только некоторые небожители Девяти небесных сфер смогли тебя превзойти. Боюсь, я не понимаю, что тебя так потрясло и расстроило.

Сяо-Янь стиснул зубы и разъяренно на нее уставился. От того, что он стиснул зубы, его лицо стало еще более скорбным.

После молчания длиною в вечность он проскрежетал:

– Вэйци.

Фэнцзю не поняла:

– Что?..

Сяо-Янь уныло склонил голову набок.

– Ледышка использовал эту технику для того, чтобы поиграть со своим дружком в вэйци. Я только что своими глазами видел, как он играл с известным небесным сердцеедом Лянь-как-его-там.

Янь Чиу помедлил и убито пробормотал:

– Такое чувство, что меня побили.

Фэнцзю безмолвно смотрела на печального Сяо-Яня, так непохожего на себя. Грустное выражение на его дышащем свежестью юности лице тронуло бы и каменное сердце. В Фэнцзю снова зашевелились материнские чувства, и она уже бездумно протянула руку, чтобы утешительно погладить Сяо-Яня по длинным черным волосам, но, к счастью, на полпути к цели к ней вернулся здравый смысл, и она ограничилась тем, что похлопала демона по плечу.

Она долго подбирала слова и наконец произнесла:

– Хоть он и победил тебя в этом, кое в чем ты его обогнал. Зачем сравнивать свои слабые стороны с сильными сторонами других?

«Как уместно и изящно я это ввернула», – подумала Фэнцзю.

Чего она не ожидала, так это того, что Сяо-Янь решит докопаться до сути и спросит:

– Например?

Она еще раз взвесила все за и против, потом сделала шаг назад и закинула пробную удочку:

– Например, ты красивее?..

Сяо-Янь негодующе вскинулся, смял платок и бросил ей в голову.

Пламя от древесного угля потрескивало все громче. В этот момент с ее головы свесился край порядком измочаленного и выцветшего пурпурного платка. Фэнцзю поняла, какую деталь упустила. Она медленно стянула платок с головы и сжала его в кулаке.

Заскрежетав зубами, она уточнила у Сяо-Яня:

– Ты сказал, что видел, как Дун Хуа и Лянь Сун играют в вэйци. Когда это было?

Сяо-Янь вопросительно посмотрел на платок у нее в руках, затем окинул ничего не понимающим взглядом саму Фэнцзю.

– Да вот только что. Они, наверное, еще там. Когда я уходил, Ледышка был на шаг впереди.

Б

есстыдство – это одно, но быть таким бесстыдным, как Дун Хуа, – целое искусство. Фэнцзю крепко сжала в руках платок, доказательство свершившегося обмана, и бросилась к заводи Отраженной луны, горя желанием свести счеты с вероломным владыкой.

Безмолвно падали снежинки. Фэнцзю быстро шла, опустив голову и время от времени поглядывая на платок в руке.

Еще недавно она полагала себя великодушной богиней, которая, как говорится, могла сгибаться, а могла распрямляться и которая, даже если бы Дун Хуа не стал для нее носовым платком, чтобы она могла сорвать зло, простила бы его. Лет через девять-десять лелеемой смертельной обиды.

Но он обманул ее, и это прощать было нельзя. Он не думал, что она возненавидит его на всю оставшуюся жизнь, если узнает об обмане? Или он думал, что у нее не хватит ума распознать его ложь? Судя по тому, что она знала о Дун Хуа, скорее всего, справедливым было последнее. Ярость Фэнцзю вспыхнула с удвоенной силой.