Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 128 – Тан Ци

Он мог творить с ней что угодно, а она, как младшая, не имела права проявить и малейшего неудовольствия или непочтения.

И теперь она правда заколебалась: стоит ли прямо у него на глазах потоптаться на его обожаемом платке?

От владыки волнами шла сила. Дун Хуа оперся щекой о руку и долго разглядывал лисицу.

Он внезапно спросил:

– Я… не спасал вас, когда вы были малы?

Она сжала платок и посмотрела на него снизу вверх. Ошеломленная, она не кивнула и не помотала головой.

Ей польстило, что Дун Хуа все еще помнит, как однажды помог ей. Во всем мире она была единственной девятихвостой алой лисицей – слишком ценной добычей для многих похитителей, поэтому обычно объединяла свои девять хвостов в один, когда выходила из дома. За много лет навык превратился в привычку. Даже такой могущественный небожитель, как Дун Хуа, не увидел бы ее девять хвостов, не присматриваясь. Вот почему он не знал наверняка, что однажды помог молодой владычице Цинцю.

Когда Дун Хуа спас ее от духа тигра на горе Циньяо, то, скорее всего, подумал, что она обычная дикая лиса с низким уровнем совершенствования, поэтому накрыл ее защитным щитом и ушел. С тех пор прошло всего две тысячи лет. За это время ее лисий облик не сильно изменился.

Но сейчас, много лет спустя, Дун Хуа вдруг вспомнил об их короткой встрече. Значит ли это, что судьба давала им шанс? Значит ли это, что она всегда обгоняла судьбу на шаг или это события мира всегда на шаг отставали?

* * *

Фэнцзю сидела на земле, пристально глядя на платок. Ей было неловко. Четвертый дядя был прав. Месть – это барабанный бой. Первый удар поднимает дух, при втором дух ослабевает, а при третьем и вовсе иссякает. Иными словами, ярость потухает легко. Мстить нужно сразу. По дороге сюда она планировала швырнуть платок в лицо Дун Хуа, но в этом чарующем пейзаже ее гнев утих, сменившись внезапным приступом великодушия. Она уже не была уверена в том, что нужно швырять платок кому-либо в лицо.

Не дождавшись от нее ответа, Дун Хуа спокойно произнес:

– Что ж, я спас вам жизнь, и за спасение вы еще не отплатили. И я же обманул вас. Если простите мне эту ложь, будем считать долг за спасение жизни уплаченным. Прошу, верните платок. Я закрою глаза на то, что вашими стараниями он порядком полинял.

Чем дальше говорил Дун Хуа, тем меньше Фэнцзю нравилось услышанное. Приступ великодушия отступил так же быстро, как настиг ее.

Она опустила голову. Ее голос был тих, как жужжание комара:

– Вообще-то, я уже отплатила за спасение жизни.

– Что? – с намеком на удивление спросил Дун Хуа.

Фэнцзю вскинулась и яростно посмотрела на него, задав вопрос почти что на грани лисьего визга:

– Вам так нравится этот платок?! Потому что его подарила Цзи Хэн?

Фэнцзю подцепила платок когтями, с вызовом потрясла тканью перед глазами владыки, затем высморкалась в нее, скомкала, бросила на землю и потопталась сверху. Затем она еще раз прожгла в Дун Хуа дыру взглядом, развернулась и убежала. Сделав несколько шагов, она повернула голову и скорчила ему свирепую гримасу.

Дун Хуа проводил ее нечитаемым взглядом, мельком подумав, что эта лисица еще более сумасбродная, чем была полгода назад на Небесах.

Принц Лянь Сун наблюдал за представлением из дворца Изначального предела, расположенного за много ли отсюда. Будучи не последним на Небесах знатоком в делах любовных, он все же вставил свое слово: