Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 129 – Тан Ци

– Думаю, я разобрался, что происходит. Если вы знали, что она расстроена из-за того, что вы превратили ее в платок, и поняли, что вам самому нужно превратиться в него, дабы она отвела душу, зачем вы придумали эту историю с поддельным платком и расстроили ее еще сильнее?

Дун Хуа опустил взгляд на мятую ткань у себя под ногами. Будь это он сам, его ждал бы трагичный конец.

– Я не дурак.

Лянь Сун долго молчал.

– Разумеется, вы не дурак. Но если вы сумеете справиться с этой ситуацией, я буду называть вас дедушкой.

Дун Хуа помолчал, убирая камешки для игры в вэйци, а после задумчиво произнес:

– Я слышал, верховный небожитель Тай Шан недавно создал новое снадобье, которое может выборочно стереть воспоминания. Без противоядия память не вернется. Как-нибудь на днях попроси у него пузырек для меня.

Лянь Сун дернул уголком рта:

– Вам не кажется, что это несколько подло?

В этот момент Дун Хуа убрал на место последний камешек. Он серьезно задумался и коротко ответил:

– Нет, не кажется.

И добавил:

– В нашу следующую встречу не забудь назвать меня дедушкой.

* * *

На днях был объявлен список участников состязания, устраиваемого школой птиц-неразлучников. Конечно же, Цзюгэ в нем не оказалось. Услышав плохие новости, Фэнцзю завернулась в мятый плащ и села у широко распахнутого окна, чтобы развеяться. Увы, холодный ветер не мог сдуть ее печали.

Фэнцзю шмыгнула носом и спросила Сяо-Яня, который тоже был в комнате:

– По идее, наставнику известно, что я знакома с Дун Хуа. Наставник казался мне довольно разумным. Дун Хуа мог даже не просить, желая сохранить этому старику лицо, – тот должен был сам немедленно включить меня в список. Почему же моего имени до сих пор там нет? Неужели переписчик забыл по невнимательности?

Сяо-Янь чихнул, потер нос и вздохнул.

– Не знал, что наш старик может похвастаться «высоким целомудрием и безупречной чистотой» ^[73]. Не прогнулся. Можно сказать, я посмотрел на него другими глазами.

Фэнцзю хотела напомнить ему, что про целомудрие обычно говорят в других случаях, но, поразмыслив, пришла к выводу, что Сяо-Янь в последнее время и правда использует много идиом, что не так уж и плохо.

За окном валил густой снег. Фэнцзю подумалось, что вести с Сяо-Янем такие сложные разговоры было ошибкой, поэтому она сменила тему на более простую:

– Кстати, о Дун Хуа. Вы двое сражались до того, как мы попали в долину Песнопений. Я думала, вы вцепитесь друг другу в глотки, когда встретитесь снова. Боялась, ты вновь вызовешь его на поединок.

Но они не подрались, и Фэнцзю не находила себе места от беспокойства.

У Сяо-Яня покраснели щеки. Он поднял голову и нерешительно спросил:

– Ты… беспокоишься за меня? – Его глаза засветились гордостью, он подошел и похлопал ее по плечу. – Сестренка! Ты такая добрая, хоть и на стороне Ледышки. Не зря я так высоко о тебе думал!

От его дружеского хлопка Фэнцзю качнуло назад. Мучимая нечистой совестью, она промолчала, слушая, как Янь Чиу прочувствованно развеивает ее сомнения:

– По правде говоря, мы встретились и заключили соглашение в самый первый день, когда Ледышка заявился в долину Песнопений. Если он не будет вмешиваться в наши отношения с Цзи Хэн, я не буду мстить.

Фэнцзю потерла плечо и ошеломленно спросила:

– При чем здесь принцесса Цзи Хэн?

Сяо-Янь выглядел еще более изумленным, чем она.