Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 176 – Тан Ци

Фэнцзю накинула верхние одежды и задумалась:

– Я и не знала, что Сянли Мэн держит у себя дома мужчину. Как же мы не заметили этого его предпочтения… Вот беда.

Закончив говорить, она вдруг вспомнила события прошлой ночи и попыталась понять, случилось все наяву или нет. Она подошла к небольшому шкафчику у стены, открыла курильницу в виде цилиня и принюхалась. Никакого аромата усыпляющих благовоний. Она взяла жемчужину Ночи Сяо-Яня и подсветила себе, чтобы посмотреть, нет ли в курильнице нового пепла. Пепла не было.

Она заглянула в бронзовое зеркало: синяков на лбу не было тоже. Как и гибискусовой пасты. Может, ей приснилось? И почему ей такое снится?

– Что такое? – спросил Сяо-Янь, принимая из ее рук жемчужину Ночи.

Фэнцзю на миг замолчала и ответила:

– Мне привиделся сон. – Она помедлила. – Неважно, ничего страшного.

Фэнцзю направилась к двери, затем вернулась к сундуку у окна и достала оттуда светло-синий сосуд.

– Раньше я одолжила у Сянли Мэна немного отменного меда, чтобы приготовить медовый торт. Не ожидала, что так скоро придется использовать его для лечения похмелья. Какая жалость!

Сяо-Янь нахмурился.

– Сосуд с медом справа. Ты взяла тот, что с надписью «соевый соус».

Он некоторое время рассматривал ее и вздохнул.

– Ты сегодня странно себя ведешь. Ложись-ка ты спать. Если не смогу утешить Сянли Мэна, вырублю его дубинкой.

Фэнцзю потерла висок.

– Наверное, у меня просто кружится голова от недосыпа. Раз я уже проснулась, надо идти. – Она вздохнула и добавила: – Но дубинку прихвати.

Под светом звезд они направились прямо к «Хмельному бессмертному». В слезах, соплях и наклюкавшись до невменяемости, Сянли Мэн смотрел на тело генерала Чаншэна, лежащее в глиняном кувшине. Его окружали коленопреклоненные служанки.

Сквозь слезы они пытались убедить его в том, что мертвого уже не вернуть, что его нужно отпустить прямо сейчас, что его высочество должен воспрянуть духом, дабы генерал мог уйти с миром.

Фэнцзю потеряла дар речи. Сяо-Янь тоже.

Оказалось, что генерал Чаншэн, по которому убивался господин Мэн, был рыжим сверчком. К ним с усталым видом подошла Цзе Люй в сопровождении двух служанок.

Сяо-Янь почесал голову и озадаченно произнес:

– Брат Мэн так размяк из-за сверчка… Я не знаю, как утешать в таких случаях…

Фэнцзю заглянула в глиняный кувшин, в котором лежало тело генерала Чаншэна, и почему-то ее посетило чувство узнавания. По бокам кувшина были вырезаны лепестки цветов Дождя. Такой сосуд больше подошел бы юной девушке, чем юноше вроде Сянли Мэна. Она заглянула внутрь еще раз – генерал Чаншэн лежал, не шевелясь.

По его телу можно было понять, что когда-то, еще при жизни, он действительно был «непобедимым генералом Чаншэном»…

Фэнцзю нахмурила брови и сказала Цзе Люй:

– Может быть, прожив столько времени в долине, этот сверчок впитал в себя достаточно одухотворенной ци, чтобы превратиться в красивого юношу, и поэтому господин Мэн так его полюбил?

Цзе Люй поперхнулась воздухом, закрыла уши и бросила на нее разъяренный взгляд.

– Как ты смеешь порочить имя моего брата?

– Я бы и рада предположить, что этот сверчок превратился в девицу, – беспомощно ответила Фэнцзю. – Но это сверчок-самец… Брат, посмотри, разве это не сверчок-самец?

Сяо-Янь подошел поближе и ответил ей:

– Мой многолетний опыт борьбы со сверчками подсказывает, что это действительно сверчок-самец!