Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 95 – Тан Ци

Она не раз мечтала про себя, что наступит день, когда она познакомится с Дун Хуа не в облике лисички, а в облике прекрасной богини. В ее мечтаньях владыка мог даже полюбить ее, и тогда она задавалась вопросом: каким было бы их совместное будущее? Прежде она не могла себе подобное и представить, но, увидев этой ночью Дун Хуа с Цзи Хэн, поняла, что, если однажды и наступит день, когда она будет вместе с Дун Хуа, их вечера будут примерно такими же.

Цзи Хэн прибыла в Рассветный дворец, чтобы стать женой Дун Хуа, той, кто всегда будет с ним рядом. Просто Фэнцзю предпочитала об этом не думать.

Будет ли у нее с Дун Хуа это «рядом»? Фэнцзю впервые почувствовала, как это «рядом» отодвинулось в туманную даль, где и было место всем несбыточным мечтаниям.

Разве для этого осознания Фэнцзю решилась на такие жертвы? Для этого она пришла на Небеса, совершенно ей непонятные и чуждые? Когда ей удалось сюда попасть, она гордилась собой, ее переполняли надежды. Но сейчас?.. Что ей делать сейчас?.. Что ей делать дальше?

Она не знала. Она устала. Ночной ветер был так холоден.

Она запрокинула голову к небу, – усыпанному звездами, точно снежинками. Впервые за четыреста лет Фэнцзю подумала о доме. Она скучала по далекому Цинцю, скучала по родным, с которыми ее разделяли тысячи и тысячи ли.

Ночь была восхитительна, но сердце лисички терзала печаль.

* * *

Дун Хуа не искал ее не только в ту ночь, но и в последующие.

Он всюду брал ее с собой, сокрушенно думала Фэнцзю, не оттого ли, что был слишком одинок и нуждался в ком-то, кто мог бы заполнить пустоту рядом? В таком случае даже неважно, кто будет этим «кем-то». Теперь, когда рядом с ним такая сообразительная ученица, как Цзи Хэн, которая может не только помочь ему в делах, но и развеять скуку разговорами, надобность в маленькой лисичке отпала.

Чем больше она думала, тем больше убеждалась в правильности сделанных выводов, и собственная сообразительность не несла ей ничего, кроме горечи.

Последние несколько дней Цзи Хэн следовала за Дун Хуа неотступно, как тень. Хотя, когда они были вместе, Фэнцзю всегда ложилась подальше, прячась в траве или цветах, благодаря острому слуху она улавливала большую часть разговоров принцессы с владыкой. Она заметила, что многие слова Цзи Хэн отвечали интересам Дун Хуа.

Взять, к примеру, гончарное дело. Если бы Дун Хуа закончил обжигать чашу для вина из прекрасного белого фарфора и принялся вертеть ее в руках, Фэнцзю, даже если бы и могла говорить, не придумала бы ничего лучше, чем сказать что-то вроде «За эту вещицу можно выручить немало деньжат». Но Цзи Хэн замечала иное. С неподдельным восторгом погладив чайник для вина тонкой работы, она улыбнулась особенно мягко и обратилась к владыке:

– Учитель, если сделать напыление из молотого багрового камня, а после обжечь с фарфоровой глиной, удастся ли окрасить этот кувшин в цвет вечерней зари?

И хотя Дун Хуа никак не отреагировал на слова Цзи Хэн, по его лицу Фэнцзю прочла, что он оценил суждение принцессы.

Фэнцзю наблюдала за ними, скрывшись в густых зарослях, но чем больше она смотрела, тем сильнее становилось ей не по себе от увиденного. В конце концов она махнула хвостом и решила прогуляться где-нибудь подальше от этих двоих. Тут обнаружилось, что после долгого сидения у нее затекли лапки, и, конечно, когда она поднялась на подрагивающих конечностях, зоркая Цзи Хэн тут же ее обнаружила и радостно к ней побежала с явным намерением заключить в объятья.