Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 97 – Тан Ци

Когти у нее были острые и изогнутые, она даже не подумала сдерживать силу, а Цзи Хэн еще и наклонилась к ней так близко, что когти легко вошли той в щеку, оставив пять длинных царапин. Две самые глубокие тут же начали кровоточить.

На этот раз Цзи Хэн не вскрикнула от боли. Она осталась стоять там, где стояла, и на лице ее проступило непонимание. Миска из еще мягкой глины выпала у нее из рук и расплющилась о землю. Кровь все текла и текла из рассеченной щеки, две кровавые дорожки превратились в ручейки. Кровь закапала на воротник, окрасив тот в алый.

Фэнцзю беспомощно смотрела на принцессу.

Она смутно понимала, что на этот раз ее стремление восстановить попранную справедливость втравило ее в крупные неприятности.

Она молча смотрела, как Дун Хуа извлек из рукава белоснежный платок и прижал его к раненой щеке Цзи Хэн, чтобы остановить кровотечение, а другой рукой схватил Фэнцзю за загривок и скинул ее с колен принцессы. Цзи Хэн наконец вышла из оцепенения и, дрожащими руками схватившись за рукав Дун Хуа, заплакала:

– Я… я просто хотела с ней подружиться… – Принцесса всхлипнула. – Неужели она так сильно меня ненавидит? Я… я ведь точно раньше ей нравилась…

Дун Хуа нахмурился и протянул ей второй платок. Фэнцзю, прижавшись к земле, наблюдала за действиями владыки. Оказывается, отстраненно подметила она, порой Дун Хуа может проявлять чуткость и предупредительность. Цзи Хэн плакала так горько, наверняка от соли рана заболит еще сильнее. Он одолжил принцессе еще один платок, чтобы она вытерла слезы.

Позади раздался звук торопливых шагов. Фэнцзю даже не потрудилась обернуться.

Дун Хуа холодно приказал подошедшему:

– В последнее время она совсем отбилась от рук. Запри.

Чун Линь, а это был он, почтительно поклонился:

– Слушаюсь.

Только тогда до Фэнцзю дошло, кто «отбился от рук».

Фэнцзю это так потрясло, что, когда она пришла в себя, рядом уже не оказалось ни Дун Хуа, ни Цзи Хэн – только в гончарной печи тлело несколько угольков. В чжане от печи обнаружился неподвижно стоявший Чун Линь, управляющий Рассветного дворца. Увидев, что Фэнцзю перестала с отсутствующим видом таращиться в пустоту, он вздохнул и наклонился к ней.

– Владыка велел запереть тебя, но не уточнил, где и насколько. Я не решился спрашивать, все же ситуация не располагала – всюду кровь и слезы…

Чун Линь снова вздохнул.

– Пока посидишь у меня.

Раньше, когда она что-то делала не так, она всегда убегала прежде, чем отец доставал хлыст. Если бы она не хотела сидеть под замком, ничто ее не остановило бы. Но сейчас она не сбежала. Она пошла за Чун Линем, бездумно переставляя лапки по дорожке, на которую бросали тень густо росшие вокруг цветы и деревья. В груди образовалась сосущая пустота. Что-то ускользало от Фэнцзю, и это что-то нужно было поймать, но она не понимала что. Бабочка вспорхнула с цветущей ветви и замелькала у нее перед глазами. Будто сквозь сон Фэнцзю подняла лапку и отмахнулась от бабочки. Чун Линь оглянулся и снова вздохнул.

* * *

Она точно не знала, сколько дней прожила у Чун Линя, но с каждым новым утром настроение ее ухудшалось. Как-то Чун Линь заговорил о ране принцессы, и так Фэнцзю узнала, что Цзи Хэн с детства была очень слаба. Кроме того, у нее всегда плохо останавливалась и свертывалась кровь. Стоило ей даже случайно оцарапаться, и крови вытекало столько, что хватило бы наполнить полчаши. Что уж говорить о ранах от когтей? Для лечения таких серьезных повреждений Дун Хуа пришлось извести не одно редкое снадобье и не одну драгоценную пилюлю, прежде чем Цзи Хэн полегчало.