Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 118 – Тан Ци

Рассматривая его лицо, Фэнцзю подумала, что он, должно быть, был чутким и милым ребенком. Как же он вырос без родителей? Сколько бед ему пришлось вынести? Жаль, что она не могла прямо сейчас купить ему все, чего ему не покупали в детстве, чтобы показать, как весело бывает проводить время.

Растроганная донельзя, она схватила Си Цзэ за рукав и воодушевленно сказала:

– Пойдем, я отведу тебя повеселиться.

* * *

Девичий праздник значил именно то, что можно было считать по его названию, – праздник для девушек. Бессмертные за пределами долины Песнопений не знали о нем, но двести лет назад Фэнцзю была частым гостем в мире смертных, естественно, она знала больше и ей было известно, что праздник Двойной семерки, или, как его еще называли, Сорочий праздник, в мире смертных чем-то похож на этот.

Но конечно, земные бессмертные праздновали куда интереснее. Например, на каждом уличном фонаре был нарисован благовещий зверь, и каждый из них умел говорить и двигаться. Даже если на фонарике изобразили только цветы, стоило наклониться к ним поближе, и слышался ветер, дующий над цветочным полем. Или, например, фигурки из теста и глины в виде всевозможных диковин тоже были очень интересные.

Парень, продававший фигурки, взял немного оставшегося теста, вылепил из него кунхоу^[38] и насадил на палочку, поставив рядом с другими разноцветными фигурками. Глиняный инструмент сам собой начал исполнять музыку. Фэнцзю показалось это занятным, и она остановилась чуть-чуть посмотреть на кунхоу. Внезапно над ней раздался голос:

– Тебе нравится эта кунхоу?

Когда она услышала вопрос Си Цзэ, то невольно вспомнила своего двоюродного братца, Колобочка. Малыш был очень вежливым ребенком, никогда открыто не говорил о том, чего хочет. Например, когда она брала его прогуляться в мир смертных, то он, глядя на нее блестящими и круглыми глазенками, теребил краешек одежды и застенчиво спрашивал:

– Сестрица Фэнцзю, хочешь кунжутное печенье?

Она тут же понимала, что малыш хочет кунжутного печенья.

Си Цзэ задавал вопросы ровно так же, как Колобочек.

Паренек-торговец тут же повернулся к Си Цзэ и весьма убедительно заговорил:

– Господин, у вас и впрямь прекрасный вкус! Может, будет преувеличением сказать, что я великий мастер по лепке фигур, но кунхоу у меня всегда удаются сносно. Многие господа в городе не чураются заглянуть в мою ничтожную лавчонку, чтобы купить кунхоу для возлюбленной. На сегодня это последняя, если господин желает, я могу…

Он еще не договорил, когда Фэнцзю бросила лист золота на прилавок.

– Хорошо, беру. Заверните!

Паренек-продавец вернул отвисшую челюсть на место и, заикаясь, спросил:

–…молодая госпожа платит? Так… так разве не господин обычно возлюбленной покупает?

Си Цзэ еще не успел ответить, когда Фэнцзю уже подхватила фигурку и вложила ее ему в руки, необычайно заботливым тоном выговаривая:

– Ты же в детстве с фигурками из теста или глины не играл, да? Пусть эти и сделаны из рисовой муки, есть их нельзя. Поставь у изголовья, она точно будет тебя еще пару дней радовать. Если захочешь чего-нибудь съедобного, впереди есть лавка фигурных леденцов, я тебя угощу. – И выжидающе спросила: – Тебе ведь нравится кунхоу?

Си Цзэ с усилием перевел на нее взгляд и медленно ответил:

–…нравится.

Чувствуя своеобразное удовлетворение, Фэнцзю повернулась к ошарашенному пареньку и прямодушно сказала: