Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 123 – Тан Ци

Временами в ней возникало чувство соперничества: Фэнцзю хотелось проявить себя, показать свою силу, и, когда это чувство находило на нее, она уже не могла остановиться. Со всех сторон ее опутывал аромат сандала, исходивший от Си Цзэ. В голове у нее было пусто, и Фэнцзю, подчиняясь желанию утвердить свое превосходство, усилила нажим, желая вынудить Си Цзэ отступить.

Ее руки легли ему на плечи, она встала на цыпочки, плотно прижимаясь губами к его губам и исследуя языком его рот, напористо и неприлично. Когда спустя долгое время она оторвалась от мужчины, ее язык слегка онемел и болел, сама она тяжело дышала. Си Цзэ же дышал ровно. Он коснулся кончиком носа ее носа, потом прижался губами к уголку ее рта, скользнул по припухшей нижней губе. От этого нежного прикосновения по телу Фэнцзю пробежала дрожь. Си Цзэ на мгновение задержался в уголке ее губ, затем отпустил ее.

Кипарисовая маска вернулась на место, лисьи уши снова уперлись ей в подбородок.

Казалось, остановившееся время потекло вновь. Собравшиеся вокруг них цветы эпифиллума тихонько разлетелись точками света, словно светлячки летом.

Фэнцзю стояла не двигаясь, потрясенная. До нее медленно доходило осознание того, что она только что делала, и она просто лишилась дара речи.

Си Цзэ поднял руку коснуться венка у нее на голове, и она сделала шаг назад, уклоняясь, отчего его рука замерла в воздухе. Случилось так, что цветок эпифиллума как раз упал сверху, коснувшись кончиков его пальцев, отчего показалось, что ладонь Си Цзэ окутал тихий свет.

Тень Фэнцзю дрогнула, и девушка выдавила только:

– Я…

Она еще долго «якала», на большее ее не хватило. Заметив, что Си Цзэ ничего не говорит, она сказала в некотором смущении, путаясь в словах:

– Я не сознавала, что я только что творила. Этим вечером я была очень счастлива, совсем как в детстве, когда не было ни забот, ни печали. Правда, я была так счастлива.

Си Цзэ посмотрел на нее.

– Почему не счастлива сейчас?

Она подавила поднимающееся волнение и изо всех сил попыталась изобразить спокойствие.

– Недавно ты мне очень помог, думаю, мы уже можем называться близкими друзьями. Может, я сделала что-то, что ты неправильно понял, но я этого не хотела. Хотя мы и считаемся супругами, этого тоже не хотел ни ты, ни я. Давай останемся друзьями, так будет лучше, согласен?

Си Цзэ бесцветно спросил:

– Думаешь, так будет лучше? – Лицо его было очень спокойным, когда он продолжил: – Кого ты только что представляла на моем месте?

Кого она представляла? Никого, конечно. Ею, наверное, овладели злые духи, раз она так азартно бросилась доказывать свое превосходство в поцелуях. Фэнцзю покачала головой, как погремушкой, и сказала:

– Никого я не представляла, не наговаривай на меня.

И, желая только того, чтобы он поскорее забыл о произошедшем, добавила:

– Говорят, хорошо без иллюзий и одержимости. Раньше я этого не понимала, а теперь очень хочу понять. Я не желаю больше жить одержимостью и блуждать в иллюзиях, равно так же, как не желаю становиться предметом чьей-то одержимости и заблуждения. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Си Цзэ молча скользил взглядом по ее лицу. Когда она произносила эти слова, в ней не осталось и капли той наивности, как когда они бежали сквозь море цветов эпифиллума. Лицо ее теперь выражало редкую осторожность. Разумеется, еще слишком рано. Временами он думал, что она очень умна, а она оказывалась бестолкова. Временами он полагал, что она бестолкова, а она оказывалась очень умна. Если он хотел, чтобы она перестала его опасаться, ему, похоже, оставалось только следовать ее воле.